Посторонний

Если бы меня судили за мои поступки,
За моральные, на обычном суде человеческом,
До гильотины, я думаю, дело бы не дошло,
А вот отрубить что-нибудь – вполне возможно.
Например, язык, я бы не смог говорить,
Но пальцы у меня все равно бы остались.
Я бы пошел в Комус, и купил там
Все тетрадки, которые были в наличии.
И писал в них то, что сказать хочу, исписывал
Каждую от корки до корки, пока
Мои запасы не кончились, а потом купил бы новые.
Они заняли бы целую комнату
В моем пятиэтажном доме на окраине.
Я бы жил там с женой, с той,
Которая бы приняла жизнь с немым, говорящим в тетрадку. Она была бы
Красавицей, высокой с длинными черными волосами,
Занималась бы каким-нибудь делом, а когда
Грустила – я писал бы ‘люблю’, и она улыбалась –
Это было бы счастьем, пусть странным, но все же.
Я подарил бы ей пишущую машинку,
Чтобы она писала
Историю нашей жизни – не по мне такое дело,
Вся моя энергия уходила бы в тетради,
Которых к тому моменту стало уже три комнаты,
И еще пять коробок из под новой обуви.

Но однажды она бы умерла, и я
Остался бы один в большом доме
С кучей буковок на клетчатых листах,
И букетом воспоминаний, вспомнил бы про тот суд,
И пожалел, что лишился всего лишь языка,
Что не был посторонним – одному жить невероятно тоскливо.
Закурил бы, и выкинул спичку
В одну из коробок, а сам уехал из города.