Глава тринадцатая

Когда ко мне вернулось чувство
Моей души и вдохновенья,
Я вынул чистые листы
И начал с вечера Записку
«О всенародном воспитанье»
По поручению царя.
Как политический экзамен,
В душе предстала та Записка,
И пояснил мне Бенкендорф
В своём письме-распоряженье,
Что воспитанье, как известно,
Поэта Пушкина – чума;
Последствий пагубных рассадник!
Без верноподданных традиций
И почитания царя
Нельзя назваться патриотом –
Слугой империи российской, –
Лишь то достойно похвалы!
Так вот, Записку предваряя,
Я в Предисловии отметил,
Что в состоянье удержать
Нас от безумств и прочих бедствий
Среди российского народа
Лишь просвещение одно.
Бесстрашно высказался против
Столь холостого воспитанья
Пустых юнцов в своих домах –
Одни холопы окружают;
Повсюду гнусные примеры
То своеволья, то греха,
Подмена нравственных понятий –
Как низложенье доброй чести,
Так возвышенье клеветы.
Писал о том, душой страдая,
Представив юного кадета –
Ещё мальчишку без усов, –
Что корпуса и смысл кадетов,
Как колыбели русской силы,
Преобразовывать пора;
Устав телесных наказаний
И униженья человека
По всей России отменить,
Внушить учительству раденье,
Что из-под палки только выйдет
Не сам законник, но – палач!
К тому же я остановился
И рассуждал о том особо,
Что стоит всем преподавать
Верней всего, литературу,
Как можно правильно и чётко;
Что политических наук
Нельзя постичь без пониманья
Свободы, Равенства и Братства
Людей, живущих на земле,
И прежде – в собственной России.
Отнёсся также с пониманьем
К былой истории отцов –
Не пресекать своих корней,
Но принимать их благодарно –
Не переписывать в угоду,
Не изменять суть для удобства,
Но каждой точке верным быть
И относиться беспристрастно:
Не обелять те преступленья,
Что трон российский совершил,
Карая тёмные народы, –
Не возвеличивать тиранство,
Народный дух не принижать!
Не будет зла, не станет смуты –
Не будет бунта и пожара,
Коль обратит своё лицо
На мир российский самодержец,
Узнает нужды и тревоги
Простых измученных людей
И примет равное участье,
Чтоб были счастливы народы –
Лишь в том величие царя!
Курс исторической науки
В своих тетрадях завершая,
Учитель должен показать,
Каков же дух других народов,
Что движет ими от начала,
К чему идут из века в век.
Он должен пояснить открыто
(Без тени грозного жандарма,
Без страха высылки в Сибирь),
Ядро любого государства,
Когда тиран сидит на троне, –
Источник всех народных нужд.
Не искажать тех рассуждений,
Что о республике глаголют,
И до разуменья донести
Убийство Кесаря правдиво,
Превознесённого в герои
Тысячелетия назад.
Представить Брута, без сомненья,
Ярчайшим мстителем эпохи
И тем защитником страны,
Кто постулат постановлений
Превыше Кесаря поставил,
Когда тот был честолюбив
И кроме собственного блага,
И кроме собственных амбиций
Вокруг не видел ничего:
Что Древний Рим с его величьем,
Что там наука и культура,
Коль божеством себя назвал?!
Я, изложив предельно ясно
И обозначив план свой чётко
Его величеству, царю,
По воспитанию народа,
О думах славных декабристов
Напомнить всуе не забыл.
Моя подробная Записка
О просвещении народа
Увы, пришлась не ко двору,
И Бенкендорф, как верный Цербер,
Мне изложил во всех деталях
Глубины мнения царя:
«Его величество заметил,
Что ваше правило абсурдно
И представляет чепуху:
Не могут гений с просвещеньем
Прийти в союзе к совершенству,
Когда сокрыта здесь беда.
Весьма опасна та идея
Как для спокойствия народа,
Так для спокойствия страны.
Ваш гений в пропасть увлекает
И вас самих, мятежный Пушкин,
И суть толикое число
Людей в годах неполнозрелых,
Кто, в большинстве своём, считает,
Самодержавие – абсурд!
Лишь только нравственность народа –
Служенье трону с прилежаньем,
С большим усердием души –
Должна в России насаждаться,
Опровергая просвещенье,
Сего блудливого щенка,
Который странствует без пользы,
Смущая наспех рыхлый ум.
На сих изложенных началах
Благонаправленное знанье
Должно народом управлять,
Чтоб упорядочить сознанье
И пробудить в народе мненье –
Одно, единое для всех! –
О вящей важности тиранства,
О послушании народа
И о безгрешности царя!
Но я не скрою, рассужденья –
Поэт талантлив и в науках –
Бесспорно, к истине близки…»
И декабристов граф отметил,
Хотя и косвенно, виновным
Назвал поэта в том ряду:
Мол, подстрекал людей к восстанью
И призывал умы к свободе,
Скрывая горе от ума.
Едва придя в себя от ссылки,
Как откровенье самодержца
Ответ я должен был понять.
Ну, что ж, спасибо и на этом –
Я честно выполнил работу
И передал её Дворцу.
Не мог, конечно, откровенно
Я о народном воспитанье
Царю идеи излагать –
В Записке сделал осторожно,
Чтоб гневность трона не накликать,
Свои воззренья отстоять.
Прошу я молодость России
Отдать уменье и стремленье
Вольнолюбивому пути –
Открыть сердца для гуманизма,
Открыть умы для просвещенья,
Открыть сознанье для любви!
Любить должны мы Человека –
Любить его во всех пределах,
Хоть крепостной тот человек;
Должны стремится к благородству
В реченьях, мыслях и поступках –
Под своды искренней души! 


Душанбе, Таджикистан,
06-07.05. 2013