О военных и послевоенных годах

ПОДРАНОК ВОЙНЫ

Мой отец – ВАСЬКОВ  Александр Ильич был сильно близоруким.  Будучи  членом КПСС в самом начале войны ушёл добровольцем на фронт. В августе 1941 года из военкомата пришло извещение, что он пропал без вести. С мамой он развелся ещё до войны, поэтому военных пособий наша семья не получала.
Мама работала учительницей химии в сельских средних школах – мы часто переезжали.
На её зарплату во время войны можно было купить только две буханки хлеба.  У меня была  еще сестра  Галина, моложе меня на восемь лет.
Начало войны встретил учеником четвёртого класса Красногорской средней школы Красногорского района Удмуртии. Мы жили в районном центре – селе Красногорском в деревянном бараке. Дровами школа обеспечивала плохо, выручала железная печка «буржуйка». Днём и ночью находились в верхней одежде. Спали, укрывшись всеми одеялами и пальто. В доме была печка «голландка», но на неё уходило много дров, а от «буржуйки» и тепла больше и на ней можно было готовить еду. Мама целыми днями работала и мне приходилось быть нянькой сестре.  Я возил её зимой на санках в детский садик. От постоянного недоедания сестра страдала рахитом и болячками на коже. Были ли карточки? –  не помню. Мама ходила по окрестным деревням, выменивая вещи на продукты.  Об этом впоследствии очень хорошо написала сестра:
ХЛЕБ

Хлеб мой хлебушек, чёрный и сладкий!
Тот, что ели не часто в войну,
Вспоминаю, и слёзы украдкой
С глаз рукой побыстрее смахну!

Помню вечер, холодный, буранный,
Лёд на стёклах в холодной избе,
Мать, с котомкой, ушедшую рано,
Уж стемнело, но где она? Где?

Ждём с братишкой, нам страшно, не спится
Завывает буран за окном.
Где ж ты мама? И холод нам сниться
И тревожен  наш пасмурный сон,

Только утром пришла наша мама
Издалече, в морозную рань,
Поморожены руки, устала,
В узелочке ржаной каравай.

За дощатым столом хлеб до крошки
Разделили, держали в руках,
И дрожали худые ладошки.
Грусть была в материнских глазах!

Хлеб мой, хлебушко, взращенный  в поле,
Где шумела колосьями рожь,
Я смотреть не умею без боли,
Как швыряет тебя молодежь!

Сбережем тебя, свежий, пахучий,
Плод людского труда, и добра,
Ты источник той силы могучей,
Что нам с щедростью дарит земля!

С питанием было очень трудно. Сушили картофельные очистки, размалывали их и пекли лепёшки. Брррр… Весной перекапывали бывшие картофельные колхозные плантации, находили перегнившие клубни, вымывали из них крахмал, из него же пекли лепёшки, а ещё ели льняной жмых. Школа подкармливала овощами, выращенными на пришкольном участке. Нам разрешали брать прокисший обрат (снятое молоко) с молочной фермы. Кое-что перепадало за трудодни. Каждое лето я работал в колхозе имени СТАЛИНА на лошадях, бывало даже и на коровах. Иногда школа выделяла учителям участки земли, где мы сажали картофель, он сильно выручал! Электричества не было. Помню, мама послала меня в соседнюю МТС за керосином для коптилки, снабдив крошечным пузырьком-коптилкой. Директор МТС разрешил налить керосину, но при этом наказал, чтобы больше не приходил.
Следующее место жительства и работы была русская деревня Атабаево Можгинского района Удмуртии. Там я учился в шестом, седьмом, восьмом классах. Одежда была плохонькая, заплата на заплате. Даже зимой пришлось  в лаптях ходить. Ни молока, ни масла мы не видели. Много читали книг. Зимой катались на лыжах, летом, в свободное от работы в колхозе время, бегали в лес за грибами и ягодами.
Я был примерным пионером, потом комсомольцем. Газет мы не выписывали, слушали сводки Информбюро из чёрного репродуктора-тарелки. Я был запевалой Государственного Гимна, который каждое утро  исполнялся всей школой.
Из неприятных  событий можно отметить следующее: как мы однажды пошли в лес за грибами, и заблудились. И еще:  как меня «арестовывали»,  якобы за кражу лошадей соседнего колхоза.  Этих лошадей женщина-бригадир закрыла в своём дворе, а мне велела отогнать их в колхозную конюшню. Я открыл ворота, лошади выбежали, и помчались к себе домой. Что лошади были чужими, я не знал, поэтому побежал вслед за ними. На чужом лугу меня и «поймали».
Был как-то неприятный случай на работе. Один раз  при уборке сена в овраге моя подшефная лошадь провалилась в трясину, еле вытащили! Вместе с другими школьниками полол яровые, лён, теребил его (уборка), обмолачивал вручную, расстилал на лугах.
Когда учился в восьмом классе, нас посетила радостная весть: КОНЕЦ ВОЙНЕ! Всеобщая радость и ликование!
Когда я окончил семь классов, мама определила меня в Сарапульский кооперативый техникум учиться на бухгалтера. Я быстро стал отличником, каким был во всех классах  Красногорской, Атабаевской, школ Удмуртии и Сосновской Кировской области.
Наступили Октябрьские праздники. Учащиеся техникума отправились домой на краткосрочные каникулы. И меня потянуло вместе с ними. На вокзал мы отправились почему-то ночью. Он находился в стороне от города и нужно было пересекать какой-то пустырь. Тут на нас напала шпана. Один бандит ударил меня по шее. Я лишился пайки хлеба, которая находилась в заплечном мешке-котомке. Из Сарапула до узловой станции Агрыз доехал в межвагонном  переходе. На этой крупной станции милиция всех незаконных пассажиров сняла с насиженных мест, но почти все они потом снова угнездились на  прежних местах. Я же по своей неопытности, и нерасторопности не смог сесть на этот поезд, и решил идти по  шпалам 45 километров до станции Пычас. Шёл  голодный весь день. На этой станции жила моя дальняя родственница, она меня накормила, и уложила спать, а утром я прошел еще  5 километров до своей деревни Атабаево.
Учителя уговорили маму вернуть меня снова в школу, как подающего надежды умного ученика. Девятый и десятый классы я закончил в Сосновской средней школе Вятско-Полянского района Кировской области. Когда я учился в 9-10 классах, мы жили в рабочем поселке Сосновка  Вятско-Полянского района Кировской области,  за два года проживания сменил несколько частных квартир. Первая располагалась недалеко от школы. В нашем распоряжении была изолированная половина дома с русской печкой. Я с мамой ходил в овраг, где росли сосны, мы валили сосну, распиливали на чурбаки, везли их на санках домой, пилили и кололи. Поленья были ледяными, разжечь их было очень трудно, помогали сухие поленья, которые давал хозяин в качестве платы за мой труд по уборке двора от снега. Печь сильно дымила, но как-то мы все-таки обогревались.
Потом снимали отдельную комнатушку в маленьком доме. Однажды ночью я заметил  свет на русской печи, там хозяйка что-то перебирала. Утром я пошел на рынок  продавать поштучно несколько картофелин – нам на что-то срочно понадобилась небольшая сумма. Не помню, когда именно, меня из школы вызвали в поссовет к следователю. Он рассказал, что в поселке случилась квартирная кража, а меня видели, как я шел по улице с какой-то ношей. «Что это было?».  Я ответил. Следователь спросил: «А рыночный сбор ты уплатил?». Я сказал правду, хотя и немного побаивался: ведь я нарушил закон: «Нет, не платил». Этот ответ, видимо, убедил следователя в моей невиновности, и он меня отпустил. Довольно-таки скоро мы перебрались на другую квартиру –  целый дом. Там я сломал неисправную русскую печь, «слепил» немудреную плиту, на которой мы варили похлебку: в воду запускали несколько измельченных картофелин, когда они были готовы, забалтывали несколькими горстями муки. Порция – обычная эмалированная кружка.
Теперь Сосновка стала городом. Когда мы жили в этом поселке, там было два объекта, на которых трудились жители: завод по выпуску торпедных катеров и лесокомбинат. Помню, что мне какое-то время выплачивалась комсомольская стипендия, за которой приходилось ездить в город Вятские Поляны. Этот город был примечателен тем, что в нем выпускались во время войны автоматы Шпагина-ППШ.
Сосновка и Вятские Поляны расположены на разных берегах Вятки. Через эту реку жители переправлялись на паромной лодке, что  проделывал и я, потому что по железной дороге для меня было дороговато.
За школьные годы перечитал массу художественной литературы, в том числе и громадный однотомник  А.С.Пушкина. После окончания средней школы(был лучшим учеником) поступил на агрономический факультет Казанского сельхозинститута, который с отличием закончил в 1952году.
Период моей учебы совпал с трудными послевоенными годами. Я поступил на агрономический факультет в 1947 году. Тогда в состав института входил только один факультет. Приходилось существовать на очень скромную стипендию. Когда я поступил в институт, была еще карточная система. В день выдавали по 500 граммов хлеба. Кажется ничего вкуснее я еще не ел.
Очень плохо обстояло дело с обувью и одеждой. Мне повезло с общежитием. Первые три года оно находилось на третьем этаже главного здания. В комнате нас жило примерно человек 15. Питались мы в столовой, рассоложенной в подвальном помещении главного здания. Наш Учхоз поддерживал столовую овощами и молоком. Помню вкусные молочную лапшу, винегрет, а ещё овсяный кисель. Подработать денег на стороне удавалось очень редко.
Все кафедры института размещались в главном здании. Кафедры растениеводства и общего земледелия располагались дополнительно «летними резиденциями» на Ферме-2. Директором института работал замечательный человек и педагог Сергей Николаевич Коньков, животновод по профессии. Деканами работали доцент по сельхозмашинам Александр Владимирович Важинский и доцент по бух учету Леонид Николаевич Тузов.
Мы, студенты, жили очень дружно. Бедность нас определенным образом сплачивала, недаром до сего времени продолжаются солидные по количеству участвующих и скромные в последнее время встречи выпускников. Последние два года мы жили и учились на Ферме-2. Здесь было несколько общежитий, я жил в двухэтажном здании рядом с оврагом: нижний этаж кирпичный, второй – деревянный.  В комнате на втором этаже жило около 10 человек.  Мы сами топили печку дровами, которые выдавал нам комендант Г.И.Дементьев. Удобства были на улице. У нас не было ни телевизоров, ни радиоприемников, ни магнитофонов. Никто не выписывал газет и журналов. Нас обслуживали столовая, небольшой продовольственный магазин, почтовое отделение.
Тогда Ферма-2 представляла собой прекрасный зеленый уголок с чистым воздухом, чистым озером. Общественный транспорт вначале на Ферму не ходил. Несколько километров приходилось шагать от трамвайной остановки.
Культпоходы в театры проводились на грузовых автомашинах (в кузове устраивались скамейки). В Учхозе в нашем распоряжении были громадный огород и прекрасные сады. Библиотека была очень небольшой. В коридоре учебного здания мы устраивали танцы. Учебников не хватало, один учебник выдавался на несколько человек. К экзаменам в основном готовились по конспектам, но успеваемость была хорошей. Мы были первым выпуском ученых агрономов. Была специализация по техническим культурам (моя), по селекции и семеноводству, по орошаемому земледелию. Работали студенческие научно-исследовательские кружки. Я был кружковцем кафедры растениеводства, на «отлично» сдал госэкзамены и защитил дипломную работу.
До пенсии 37 лет преподавал в этом институте.