Мы держали в ладонях изрезанных рук...

*    *    *

Мы держали в ладонях изрезанных рук
Проржавелые цепи и рваный булат.
Забывали про милых, далёких подруг
И игривого солнца огнистый закат.

Он нас в жажду бросал, едкой кровью зовя.
Скалил зубы – совсем одичал наверху.
Он будил в душе алчного к боли червя,
Он заставил сказать:  "Больше я не приду".

Он заставил сказать: «Позабудь меня, мать,
Снова сын твой ушёл с тьмою пляски водить».
Не старайся отныне про сына узнать,
Даже если уж некому вновь приходить.

Даже если остался он в жухлой траве,
И глаза безразлично глядят в небеса.
Все мы смертны на этой великой земле
Каждый сын быть достойным стремится отца.

Потому мы идём, родной дом позабыв,
Мы идём убивать, если хочешь – кляни.
Почему же в душе зародился порыв
И пронзающим гневом грохочет, звенит?!

Кто же сможет простить, кто же даст нам ответ,
Почему не остались мы дома с тобой.
Мама, милая, дай непутёвым совет,
Как же жить эту жизнь с сердце рвущей тоской?

Мы совсем не святы – столько крови на нас,
Стольких в прах обратила моя же рука.
Но причина не в том, что был отдан приказ...
Лучше вражеской крови прольётся река,

А в деревне одной, за глубоким прудом,
Тихо спать будут люди, и их ребятня.
Так же живы, за бытом своим и трудом
День за днём… И никто не припомнит меня.

И пускай безымянными в книги войдём,
И никто не восславит в веках имена.
Каждый выбрал свой путь – по нему и идём,
И потом, безымянной умрёт и вина.

Ведь у тех, кто сражён – тоже матери есть,
Они ночи не спят, всё тужат об одном:
Кто б принёс, передал бы кто светлую весть…
И не верят, что сын был последним скотом.

Кто ж достоин судить все поступки твои,
Тот, кто в спину кричит, что ты злыдень и трус?
Он ли заживо сгнил, не купавшись в крови,
Обманул, загубил, и не кается, гнус!

Может, правда, другому бы делу служил,
Создавал красоту, что не меркнет в годах.
И не думал тогда б, так ли верно я жил,
И вина не коснулась тебя б никогда…

Но у каждого свой напророченный путь,
И дорога своя, и свой парус в ночи.
В злате руки топить, иль в поту спину гнуть,
А кому, зорко глядя, клинок свой точить.

Мы уходим на север, на юг и восток,
И на западе вновь обнажаем клинки -
Раскалённый чудовищной лавы поток –
Убирайся, покуда же ноги легки.

Но сжирает он души, и плавит сердца.
Хищный гриф алчно пялит пустые глаза -
Ждёт резни… ах, его б подстрелить подлеца!
И у пропасти ждать, когда грянет гроза.

Ну а мне? Мне так мало тех трепетный лун,
Что во сне появляются перед зарёй.
Мне б послушать, как бредит усталый колдун
Сотни лет погребённый под мёртвой землёй.

Мне так мало твоих всепрощающих рук,
Твоих ласковых глаз, что умеют понять.
Как хочу я забыть цепкий плен этих мук,
Тебе в ноги упасть, и колени обнять.


                (2004- 17 августа 2006)