Будит утро утрату

Мы с Саней столкнулись в дискуссии на халявном угощении участников бардовского форума в Ноябрьске. Взялись не глядя за одну бутылку. Можно сказать – творчески поспорили – чья очередь наливать. Была заря перестройки, год 88-й или 89-й, мы хрипло орали о свободе, о разрушении ненавистной власти и власть нас за это почему-то кормила и поила. То есть еды было непривычно много для такого рода сейшнов, как сейчас говорят – тусовок. Спорить было, то есть, не о чем, но мы нашли общую тему, подружились против кого-то из победителей конкурса. И потом вместе отчебучили нечто экспромтом, типа «балет-дуэт помбура и грузчика», после чего зал уржался и нас долго не отпускал, а когда выпустили на сцену очередных лауреатов – зал их засвистал. Это было жутко весело, даже ребята из лирического профессионального жюри сказали – «вы и каждый – невыносимы, ну а вместе – хоть святых выноси!» Но званий лауреатских все равно нам не дали. «Добрейшей души люди!» - подытожил Саня. В ходе банкета мы как-то потерялись и потом года два не пересекались.
На ту пору я уже из самодеятельности перешел в профессионалы, стал корреспондентом-организатором, от «Северной Вахты» работал по поселку Муравленковскому. Получил полулегальное задание по расследованию трагедии самосожженца Сергея Хохлова. Точнее – сам нарвался, нашел в Ноябрьской типографии газету «Муравленко», которая открывалась стихами Александра Конопелькина, обрадовался, сказал редактору: «Знаю этих ребят!». «Вот и поезжай, проведи журналистское расследование» - отвечал старший товарищ.
Мы ходили с Саней, а также с Женей Костюковым и Володей Бондаренко по ночным белым улицам, спорили до хрипоты. Вместе ели, пили, ходили на микромитинги, город бурлил. Как Саня и предполагал в своих стихах «Еще и покруче наступит жара». Ребята приводили ко мне в общагу людей, я записывал их исповеди на магнитофон, голоса просто слушал и кивал. Спасибо Сане и друзьям его, они регулировали поток прорвавшегося самосознания. Потом была статья «Факел», Саша и Володя приняли ее, Женя Костюков категорически орал «Господин соврамши!». Короче – мы опять рассорились на три года.
Потом Саня одним из первых пришел в газету «ВЕСТИМО», она же «Вести Муравленко», попробовал писать статьи, но они были еще более резкими, чем стихи. Так что дальше литературной страницы сотрудничество не пошло, но одна страница – мы ее сделали в форме диалога двух поэтов. Вот действительно на удивление – при всей разнице в характерах вместе петь у нас выходило! Там, в этой общей газетной полосе, и возникла строчка «Будит утро утрату». Я считал, что ее придумал Саня, он хитро отнекивался – примирились на том, что она будет в двух стихотворениях – и у меня, и у него. Могучий питерский филолог, будущий редактор журнала «Сибирские Истоки» Валера Котов сказал «Ну, вы, парни, новый жанр придумали – поэтодуэты…» Филологи умеют культурно обзывать. За это мы и выпили. А также за долгую жизнь «ВЕСТИМО», что, увы, не подтвердилось. И еще лет на семь судьба нас разбросала.
После двухтысячного года мы пару раз вместе печатались в поэтических сборниках, не часто встречались в «Лире», как-то уж … дружить стало не против кого? Многие из друзей-врагов по поэто-цеху уехали, а кто и в мир иной отбыл…  Сашины стихи стали более спокойными, гитара его мелодичнее и печальнее звучать стала – возраст… Я ушел из журналистов в социологи, как-то уж и общих интересов не было. Как вдруг в 2005-м Александр явился и предложился – «Иду в мэры!» Я думал – шутит, нет, он всерьёз вдохновился «Муравленковской правдой», стал делать пародию «Газета Неправда». В общем – это было шоу! В лучших традициях зари перестройки. Саня знал, что не победит, да ему этого было и не надо. «Художнику нравится процесс, он любит, как краски пахнут. А сколько за картину дадут – это банкир скажет!» - так он шутил. А всерьёз – просто ходил по людям, выговорится им давал. Потом в своих песнях об этом писал. Каждый человек – это одна строчка. Где-то так он сформулировал это кредо. В разгаре кампании неожиданно для самого себя переключился на тему «Я за тех, кто против всех». Это была удачная находка, потому что - чистейшая правда. Он ни в какие рамки никогда не вписывался и мало есть людей, которые понимают и принимают такое творчество.
Мы редко встречались, и даже умер он, когда я был в другом городе. Как специально. Когда я узнал, что тромб остановил его жизнь на автобусной остановке, первое, что подумал: «Хорошо, что в пути. Он всегда был в движении. Так надо было. Лев Толстой на вокзале умер. Доктор Живаго – в трамвае. Саня – на остановке».
Не знаю, правильно меня поймут, или нет, да это и не важно. Я не пою ему дифирамбы и не слагаю эпитафию. Просто ушел человек, с которым мы написали вместе несколько песен, напечатались в одних газетах и в одних книгах по пару раз. Это не так уж много. Потому что редко. И у меня такой друг был один. Будит утро утрату.

на фото - Конопелькин Александр ("Капа")
(03.03.1952-20.03.2013)