Мама, цветы для тебя!

                Мама, цветы для тебя!

    Суббота, выходной день, а завтра - Пасха. Молодая женщина ходит по рынку и выбирает цветы, покупает живые и искусственные, которые ей приглянулись... Крупные ярко-желтые ромашки - искусственные цветы. Она не сразу купила их, несколько раз отходила от прилавка и возвращалась снова. Брать, не брать... Странное состояние у неё было, как будто это не она выбирала цветы, а кто-то водил её от одного прилавка к другому. Она тянет руку к цветку, а рука зависает в воздухе, кто-то или что-то тормозит это движение. Может, лучше живые? Нет, наверно, всё-таки возьмёт именно эти.
Последнее время приезжает она редко в родительский дом. А мама так любила желтые цветы...
           Цветы куплены. Положены в машину. Пора ехать. Ей ещё столько нужно успеть сделать.
Машина, почти бесшумно подъехала к дому. Дома никого нет. Она взяла из машины цветы, но не стала заносить их в дом, а оставила в баньке. Пойдут на кладбище, тогда и возьмёт.
Тесто уже подошло. Время печь пасхи... Долго подходит сдобное тесто. А печь пасхальные куличи нужно в абсолютной тишине и с хорошим настроением. Хлеб - живой!
Она задумалась и вдруг почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Оглянулась - никого. «Наверно показалось!» - подумала она, но ощущение чужого присутствия не проходило. Так они и перемещались по комнате вдвоём...
Она уже красила яйца в луковой шелухе - самое безвредное окрашивание, торопилась управиться до полуночи, как снова провалилась в это странное состояние полудрёмы. Неожиданно потянуло холодом... То ли снилось, то ли на самом деле, но перед ней стояла... мама. Она подошла к ней и накинула на плечи дочери какую-то тёплую кофточку. Присела с ней рядом и смотрела, смотрела...
Вздрогнула - никого! Посмотрела на часы, шёл первый час ночи.
- Свершилось! Христос Воскрес! - Это от дверей разговаривала с ней бабушка.
- Воистину Воскрес! - её ответ был продолжение общепринятого...
Бабушка пришла от невестки, дома их стояли рядом, и она часто бывала там после смерти невестки. Ей тяжело было находиться в доме.
Теперь Оля была в доме не одна, но ощущение того, что мать рядом, не покидало её. Она её чувствовала каждой своей клеточкой! А почему бы и нет? Говорят же, что на Пасху врата Рая открыты, и души умерших посещают своих родных. А может, и мама... И её отпустили? Она решила, что не пойдет в этот воскресный день на кладбище. Она побудет с мамой здесь, дома, весь этот день. Бабушка говорит, что только один такой день в году...
На сердце сразу стало легко и радостно. Она не будет думать ни о чём плохом, она будет общаться с мамой. Это завтра она припадёт к земле на могилке матери, это завтра слёзы сами потекут из глаз... А сейчас... И, сама того не ожидая, она заплакала. Ей снова показалось, что мама стоит и смотрит на неё, но теперь с осуждением, мол, не надо плакать - она не хочет видеть её слёз.
Потом были гости. Много гостей... Они на какое-то время отвлекали её от мамы, но ниточка связи между ними не обрывалась - она всё так же чувствовала её присутствие.
Оля поехала провожать очередных гостей. Завтра и ей уезжать. Вот проводит маму, сходит на кладбище, положит цветочки на могилку и поедет.
Она едет в машине, скорость маленькая, плохие дороги у них в станице. Телефонный звонок обрывает её мысли. Берёт телефон, нажимает кнопку и слышит голос сестры: «Ты не пугайся, наш дом горит, вернее не сам дом, а только банька...» Что сестра её предупредила, в этом не было ничего удивительного, ведь Ольга ждала ребёнка, и ещё неизвестно, что бы с ней было, когда, подъезжая к дому, она увидела бы клубы дыма.
«Странно, что там могло гореть? - думала она. - Баню давно никто не использует по назначению. Как провели газ, так и перестали топить баню».
Хоть сестра и предупредила её, но сердечно тревожно билось, и она прибавила скорость.
Из-за поворота тянулся черный дым, лесенкой поднимаясь в небо. А та ниточка, что соединяла её душу с душой матери, оборвалась.  Цветы! Там, в баньке, были цветы! Мама, там были цветы для тебя! Ей показалось, что она не подумала, а закричала это вслух. И тут она поняла, что мама просто не хотела с ней прощаться на кладбище. Не хотела видеть её слёзы... Она хотела запомнить дочь радостной и счастливой, как в этот Пасхальный день.