Старая икона

НЕХИТРАЯ БЫЛЬ



Вера есть свободное убеждение души в том,
что возвещается от Бога.
Свт. Григорий Богослов



В июле 1977 года  я приехала из Москвы в свою родную вологодскую деревню Суворово, очень хотелось сходить и в  деревню Косарово, где  родилась я на печке у  Анны Яковлевны, двоюродной сестры моей  бабушки, что к этому времени поселилась по соседству с нами.

 Отдохнув с неделю,  ясным утром, с пирогами и гостинцами,  отправились с бабушкой Анной в Косарово. Весёлая это была дорога. Сначала вдоль  деревни, стоящей на берегах речки Кохтыш, потом светлым березняком, да через голубое море цветущего льна, через колосившуюся озимую рожь, плотной стеной стоящую вдоль дороги. Звенели жаворонки,   васильки  приветливо глядели синими глазами, кричали чибисы:

– Пить! Пить!

Вот и Косарово! Деревенская улица так  разбита тракторами и раздрызгана коровами, что идти  можно только по узенькой  тропинке вдоль заборов.  Впереди виднелся затянутый ряской пруд. И никак не разминуться было нам  на этой тропинке с  шедшими навстречу мальчишками. Они  шли друг за другом  с серьёзными лицами, важно вышагивая босыми ногами. Первый нёс в руках какую-то мокрую, почерневшую доску, с неё капала вода,  тина прилипла к рукам и телу мальчишки. Издали эта процессия напоминала маленький крестный ход, где хоругвями были снятые рубашки и майки.

– Что несём, робята? – спросила бабушка Анна.

– А во, глико-сь! В пруду плавала, - ответил мальчуган с доской. Он перевернул доску лицевой стороной к нам,  и я ахнула:

– Икона! Икона Воскресения Господня! Ребята, отдайте, я московских гостинцев вам подарю

В этот миг на икону упал солнечный луч,  она засияла, стала необыкновенно красивой.  Какая-то  неизъяснимая сила и намолённость исходила  от неё.  Душа моя была разбужена мгновенно.  Этот образ неожиданно был ниспослан мне самим Провидением, и, Слава Богу, дети вручили мне  его.

 Войдя в свою бывшую избу, бабушка Анна, указав на русскую печь, сказала:

– Холода в феврале 1947 года стояли лютые. Шура, мама твоя, шла на станцию и внезапно почувствовала себя плохо. Она только и смогла дойти до моей избы в  Косарово. Вот тут,  на печи, в единственном теплом месте  дома, ты и родилась на соломе. У меня даже не нашлось, во что тебя завернуть - послевоенные годы.  Муж мой погиб, оставив сиротами четырех детей. А тут, за налоги, забрали даже старый самовар. Пришлось оторвать для тебя, крохи, рукава Колиной рубашки. Никто не верил, что  ты останешься  жива, поэтому  старушки сразу обмыли и окрестили тебя  в деревянном корыте с водой.  Крёстными стали мои Коля да Валентина. Такие дела!

Потом  мы заходили в другие деревенские избы, где Анну Яковлевну знали. И всем она говорила  радостно:

– Помните, девушка у меня родилась на печке в морозы? Вот она! Жива и здорова!

Все удивлялись, приглашали к самовару,  женщины радостно всплёскивали руками, будто бы и впрямь было что-то удивительное в том, что я жива и здорова.  Эта радость отозвалась и во мне. Стало тепло на душе от мысли, что  вот живу я на свете, и столько людей рады мне. Этот день стал самым счастливым в моей жизни. В этот день Господь оживил во мне образ Божий, задавленный городской жизнью,  а Дух Святый посетил измученную жизненными обстоятельствами душу. В память об этом стоит у меня дома   старая икона. Теперь я вижу, что она вовсе  не такая распрекрасная, как показалось тогда.  И письмо у неё примитивное, и совсем не старинная, и   доску выгнуло  дугой. Но она  по прежнему дарит мне тепло, как память о  родине, так нежданно   открывшей счастье обретения любви, дающей силы свершать земной путь.