ВРЕМЯ СКРУТИТ ЭТИ РУЧКИ
Сербская тетрадь
Запретил себе сам.
Время скрутит эти ручки,
Голос сядет на низы,
А пока она попутчик,
Башня (как её?) – Пизы.
То наклонится налево,
То кому-то подмигнёт,
С микрофоном королева,
Окормляющая сброд.
Я и сам сижу под боком
И смотрю на все лады,
Вытаращивая око
На пришествие звезды.
Я её почти жалею,
Но от красного вина
(И от голоса) шалею,
А посмотришь – не видна!
Воробей, а может – голубь.
Снимет крошки – улетит.
И её увидеть голой
Мне никто не запретит!
Ресторанная певица,
С глянца местного сошла...
Нет, не голубь, а синица!
Та, что море не зажгла.
4.05.2013 г.
Сербия, сцена
Время скрутит эти ручки
© Copyright: Валерий Новоскольцев, 2013
Свидетельство о публикации №113050404457
Свидетельство о публикации №113050404457
Рецензии
Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная:
и внидет Царь Славы.
Св. пророк Давид
-
Понеже при вшествии Царя во град обыкновенно врата градския отъемлются и низлагаются в знак смирения.
Архиепископ Ириней
-
Гори-гори ясно
-
Для тех, кто старается отрицать очевидное.
Две тысячи лет всё мается, мается…
-
7 апреля 1945 г., Благовещение
-
Весной 1945 года война приближалась к завершению, но враг упорно и умело сопротивлялся нашим войскам, неумолимо двигавшимся на Запад. Одно из самых ожесточённых сражений развернулось в районе города-крепости Кёнигсберга. Наши войска несли значительные потери. 21 февраля начальник Генерального штаба А. М. Василевский был направлен в Прибалтику и принял командование 3-м Белорусским фронтом. 16 марта он отправил Верховному Главнокомандующему донесение с планом операции по разгрому кёнигсбергской группировки. Планировалось три этапа: прорыв оборонительной полосы, развитие прорыва, штурм и овладение Кёнигсбергом.
-
Свидетельствуют очевидцы
-
Офицер, бывший в центре событий, вспоминал:
«Вдруг видим: приехал командующий фронтом, много офицеров и с ними священники с иконой. Многие стали шутить: “Вот, попов привезли, сейчас они нам помогут…” Но командующий быстро прекратил всякие шутки, приказал всем построиться, снять головные уборы. Священники отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут во весь рост? Их же всех перебьют!»
Тут мы прервём изложение рассказа офицера и обратимся к свидетельству другого очевидца описываемых событий – Василия Григорьевича Казанина, начавшего войну ещё в 1941 году в сражении под Смоленском. Затем он воевал в составе частей, наступавших на Великие Луки. Неоднократно ходил в разведку. Пять раз был ранен. Одна из пуль прошила его тело насквозь, в нескольких сантиметрах ниже сердца. Участвуя в штурме Кёнигсберга в апреле 1945 года, он видел, как священнослужители вынесли Казанскую икону Божией Матери, отслужили молебен и пошли во весь рост к передовой.
После войны уверовавший в Бога Василий Григорьевич был пострижен в монахи в Псково-Печерском монастыре, где многие насельники неоднократно слышали его рассказ о фронтовом молебне у стен Кёнигсберга. В 1997 году раб Божий Василий (в схиме Иринарх) мирно почил в этой святой обители.
Прислушаемся к рассказу другого участника штурма Кёнигсберга Николая Бугаенко. «7 апреля, на Благовещение, мы ждали боя. Вдруг видим: вдоль линии фронта движется крестный ход – впереди православные священники. За ними – вереница людей с иконами, крестами и хоругвями в руках. Это было так неожиданно! Как будто и нет войны – никто не стреляет, ясно различимы слова молитв, песнопений…
А дальше произошло нечто совсем невероятное. Фашисты вдруг… побросали оружие (орудия их тоже замолкли) и с криком «Мадонна!» побежали прочь.
С громовым «Ура!» мы бросились за ними. Без единого выстрела взяли тот участок фронта…»
По свидетельству офицера, с чьих слов мы начали рассказ, пленные немцы рассказывали: «Перед самым русским штурмом в небе появилась Мадонна (так они называют Богородицу) <…>. Во время этого явления немцы падали на колени и многие поняли, в чём здесь дело и Кто помогает русским».
Видела молебен священников под Кёнигсбергом и м. София, ныне монастырский цветовод-озеленитель Раифского монастыря. От Москвы до Берлина прошла она, сражаясь за родную землю.
Рассказывает м. София: «… Помню Кёнигсберг. Мы относились ко Второму Белорусскому фронту, которым командовал маршал Константин Константинович Рокоссовский. Но наше подразеделние – 13-й РАБ (район авиационного базирования) – находилось вместе с войсками Прибалтийского фронта недалеко от места боёв за Кёнигсберг… Мощные укрепления, связанные подземкой, большие силы немцев, каждый дом – крепость. Сколько наших солдат погибло!.. Взяли Кёнигсберг с Божией помощью. Я сама видела, хотя наблюдала с некоторого отдаления. Собрались монахи, батюшки, человек сто или больше. Встали в облачениях с хоругвями и иконами. Вынесли Казанскую икону Божией Матери… А вокруг бой идёт, солдаты посмеиваются: «Ну, батюшки пошли, теперь дело будет!» И только монахи запели – стихло всё. Стрельбу как отрезало. Наши опомнились, за какие-то четверть часа прорвались… Когда у пленного немца спросили, почему они бросили стрелять, он ответил: «Оружие отказало». Один знакомый офицер сказал мне тогда, что до молебна перед войсками священники молились и постились неделю».
Марина Сергеева-Новоскольцева 22.11.2023 21:15 • Заявить о нарушении
и внидет Царь Славы.
Св. пророк Давид
-
Понеже при вшествии Царя во град обыкновенно врата градския отъемлются и низлагаются в знак смирения.
Архиепископ Ириней
-
Гори-гори ясно
-
Для тех, кто старается отрицать очевидное.
Две тысячи лет всё мается, мается…
-
7 апреля 1945 г., Благовещение
-
Весной 1945 года война приближалась к завершению, но враг упорно и умело сопротивлялся нашим войскам, неумолимо двигавшимся на Запад. Одно из самых ожесточённых сражений развернулось в районе города-крепости Кёнигсберга. Наши войска несли значительные потери. 21 февраля начальник Генерального штаба А. М. Василевский был направлен в Прибалтику и принял командование 3-м Белорусским фронтом. 16 марта он отправил Верховному Главнокомандующему донесение с планом операции по разгрому кёнигсбергской группировки. Планировалось три этапа: прорыв оборонительной полосы, развитие прорыва, штурм и овладение Кёнигсбергом.
-
Свидетельствуют очевидцы
-
Офицер, бывший в центре событий, вспоминал:
«Вдруг видим: приехал командующий фронтом, много офицеров и с ними священники с иконой. Многие стали шутить: “Вот, попов привезли, сейчас они нам помогут…” Но командующий быстро прекратил всякие шутки, приказал всем построиться, снять головные уборы. Священники отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут во весь рост? Их же всех перебьют!»
Тут мы прервём изложение рассказа офицера и обратимся к свидетельству другого очевидца описываемых событий – Василия Григорьевича Казанина, начавшего войну ещё в 1941 году в сражении под Смоленском. Затем он воевал в составе частей, наступавших на Великие Луки. Неоднократно ходил в разведку. Пять раз был ранен. Одна из пуль прошила его тело насквозь, в нескольких сантиметрах ниже сердца. Участвуя в штурме Кёнигсберга в апреле 1945 года, он видел, как священнослужители вынесли Казанскую икону Божией Матери, отслужили молебен и пошли во весь рост к передовой.
После войны уверовавший в Бога Василий Григорьевич был пострижен в монахи в Псково-Печерском монастыре, где многие насельники неоднократно слышали его рассказ о фронтовом молебне у стен Кёнигсберга. В 1997 году раб Божий Василий (в схиме Иринарх) мирно почил в этой святой обители.
Прислушаемся к рассказу другого участника штурма Кёнигсберга Николая Бугаенко. «7 апреля, на Благовещение, мы ждали боя. Вдруг видим: вдоль линии фронта движется крестный ход – впереди православные священники. За ними – вереница людей с иконами, крестами и хоругвями в руках. Это было так неожиданно! Как будто и нет войны – никто не стреляет, ясно различимы слова молитв, песнопений…
А дальше произошло нечто совсем невероятное. Фашисты вдруг… побросали оружие (орудия их тоже замолкли) и с криком «Мадонна!» побежали прочь.
С громовым «Ура!» мы бросились за ними. Без единого выстрела взяли тот участок фронта…»
По свидетельству офицера, с чьих слов мы начали рассказ, пленные немцы рассказывали: «Перед самым русским штурмом в небе появилась Мадонна (так они называют Богородицу) <…>. Во время этого явления немцы падали на колени и многие поняли, в чём здесь дело и Кто помогает русским».
Видела молебен священников под Кёнигсбергом и м. София, ныне монастырский цветовод-озеленитель Раифского монастыря. От Москвы до Берлина прошла она, сражаясь за родную землю.
Рассказывает м. София: «… Помню Кёнигсберг. Мы относились ко Второму Белорусскому фронту, которым командовал маршал Константин Константинович Рокоссовский. Но наше подразеделние – 13-й РАБ (район авиационного базирования) – находилось вместе с войсками Прибалтийского фронта недалеко от места боёв за Кёнигсберг… Мощные укрепления, связанные подземкой, большие силы немцев, каждый дом – крепость. Сколько наших солдат погибло!.. Взяли Кёнигсберг с Божией помощью. Я сама видела, хотя наблюдала с некоторого отдаления. Собрались монахи, батюшки, человек сто или больше. Встали в облачениях с хоругвями и иконами. Вынесли Казанскую икону Божией Матери… А вокруг бой идёт, солдаты посмеиваются: «Ну, батюшки пошли, теперь дело будет!» И только монахи запели – стихло всё. Стрельбу как отрезало. Наши опомнились, за какие-то четверть часа прорвались… Когда у пленного немца спросили, почему они бросили стрелять, он ответил: «Оружие отказало». Один знакомый офицер сказал мне тогда, что до молебна перед войсками священники молились и постились неделю».
Марина Сергеева-Новоскольцева 22.11.2023 21:15 • Заявить о нарушении
Мой отец, подполковник юстиции Петров Алексей Петрович в начале февраля 1945 г. был назначен контролёром 3-го Белорусского фронта, так как он был членом Государственного комиссариата контроля армии СССР. После войны, в течение 1948–1951 гг., находясь в отставке, он был судьёй в г. Калинине (ныне Тверь).
Почти каждую неделю, в моём присутствии, он рассказывал эту удивительную историю <…>: молодому прокурору, который стал потом Генеральным прокурором нашей области и умер в 2014 году; двум офицерам из комендатуры Кёнигсберга: военкому Малыгину Владимиру Петровичу и офицеру из группы контроля фронта Худолею Петру (после войны они были слушателями Военной Академии тыла), а также двум заседателям <…>.
Эти пятеро людей сами просили отца повторять свой рассказ в конце каждой встречи.
Когда советские войска после очень тяжёлых боев вышли к Кёнигсбергу, командующий Василевский А. В. на военном совете объявил, что попробует послать ультиматум коменданту крепости, и в присутствии моего отца зачитал текст: «Господин комендант, предлагаем вам отказаться от сопротивления, так как Германия проиграла войну. Берлин будет взят к 1-му мая, а Гитлер будет убит или пленён не позднее 30 апреля. Не будем же убивать солдат, ваших и наших, разрушать город и убивать его жителей».
Офицер вернулся живым и принёс удивительный ответ. 2 апреля 1945 г. Василевский А. В. огласил его на военном совете вечером.
Ответ гласил: «Тевтонские рыцари не сдаются никогда. Не вздумайте входить в город: вы будете нами убиты, нас вы не убьёте... Наши предки за века сделали всё, чтобы никакой неприятель не мог овладеть нашим городом.
Нас не интересует, что будет с Германией, так как Восточная Пруссия – это другое государство, а также нас не интересует судьба какого-то австрийского ефрейтора Гитлера. Нам не страшны никакие войска, авиация и даже новое оружие фюрера, которое делают в Норвегии. Мы в своей цитадели прождём столько лет, сколько потребуется, чтобы ваш безбожный режим рухнул, хотя бы от послевоенных последствий».
Василевский А. В. доложил сразу [об этом] Сталину, и тот ответил: «3-го апреля пришлю авиационную армию, и тогда посмотрим, что будет через три дня». Через три дня, 5 апреля, пилоты донесли Василевскому: «Входите в город, все убиты, здания разрушены. По городу никто не двигается».
Утром 6-го апреля в 6 часов утра был дан приказ о вхождении в город. Без всякого труда по пустым улицам наши бойцы достигли базальтовой горы, которую окружал ров с водой. Огромные стальные ворота вели внутрь горы. Как только первые наши солдаты бросились в воду, в этот момент ураганный огонь из всех разрушенных зданий и из бойниц горы положил на землю тысячи человек. Снайперы держали их весь световой день, никому не давая пошевельнуться.
Ужас охватил всех на военном совете, когда А. В. Василевский, сын священника, сказал, что он не собирается больше бросать на гибель людей, так как под городом есть другой город, а в Москве не станут об этом слушать и будут требовать взять город в апреле. Василевский объявил, что все они обречены на гибель, поэтому остаётся только одно средство – то, которым побеждали наши предки.
Утром к 6 часам была доставлена Казанская икона Божией Матери, и два молодых священника в голубых одеяниях в закрытом от пуль дворе построили какое-то количество солдат, приказали всем снять шапки и начали служить молебен Богородице. Через 15 минут, закончив, они взяли икону и хотели понести её вперёд. Все в этот миг ужаснулись, что их сейчас убьют, но они сделали [лишь] два шага – и внезапно установилась тишина. Подождав минуту, снова побежали наши бойцы, а над их цепями наверху шла Пресвятая Богородица.
Ворота крепости открылись сами, и оттуда стали выходить гитлеровцы, бросать оружие, становились на колени, глядели на небо и крестились. У немцев отказало оружие на 25 минут, а подоспевшие советские воины быстро переплыли водное препятствие и побежали по коридорам крепости, не встречая никакого сопротивления. Им навстречу шли с поднятыми руками фашисты, без оружия.
90-тысячная группировка гитлеровцев сдалась в плен. Мой отец сразу был назначен исполняющим обязанности коменданта Кёнигсберга. Он со своими офицерами лично допрашивал пленных, и все они в один голос говорили, что оружие отказало, а над горою стояла Мадонна. Через три дня мой отец и офицеры комендатуры нашли коменданта Отто Лаша. Он застрелился в одном из помещений вместе с несколькими молодыми офицерами.
На медали «За взятие Кёнигсберга» должно быть написано «7 апреля».
После прибытия из Москвы полковника Бакланова, коменданта Кёнигсберга, мой отец приступил к своим обязанностям. Он был контролёром всех комендатур западных земель – Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Кёнигсберга и до ноября 1946 года исполнял обязанности коменданта порта Пилау.
Отец был потрясён всем увиденным. В возрасте сорока одного года он подал в отставку, отказался от подаренного правительством дома, ничего не взял из имущества и приехал в Тверь. Приказал моей бабушке водить меня в храм и причащать. При этом не сказал мне, что не нужно никому рассказывать об этом, я сама это чувствовала. Удивительно, что за четыре года – 1948-1951 – никто не увидел, что меня водили в церковь.
В Калинине отец мой стал самым милостивым судьёй для бедных.
<…>
С уважением,
Галина Алексеевна МИХАЙЛОВА
(урожденная Петрова),
г. Тверь
P.S.: Мой отец умер 23 октября 1951 года от остановки сердца. Я постоянно слушала его рассказы о чуде в Кёнигсберге, сидя недалеко от отца, за шторкой. Тогда, в 1951 году мне было 13 лет.
Текст сокр.
Марина Сергеева-Новоскольцева 22.11.2023 22:05 Заявить о нарушении
Почти каждую неделю, в моём присутствии, он рассказывал эту удивительную историю <…>: молодому прокурору, который стал потом Генеральным прокурором нашей области и умер в 2014 году; двум офицерам из комендатуры Кёнигсберга: военкому Малыгину Владимиру Петровичу и офицеру из группы контроля фронта Худолею Петру (после войны они были слушателями Военной Академии тыла), а также двум заседателям <…>.
Эти пятеро людей сами просили отца повторять свой рассказ в конце каждой встречи.
Когда советские войска после очень тяжёлых боев вышли к Кёнигсбергу, командующий Василевский А. В. на военном совете объявил, что попробует послать ультиматум коменданту крепости, и в присутствии моего отца зачитал текст: «Господин комендант, предлагаем вам отказаться от сопротивления, так как Германия проиграла войну. Берлин будет взят к 1-му мая, а Гитлер будет убит или пленён не позднее 30 апреля. Не будем же убивать солдат, ваших и наших, разрушать город и убивать его жителей».
Офицер вернулся живым и принёс удивительный ответ. 2 апреля 1945 г. Василевский А. В. огласил его на военном совете вечером.
Ответ гласил: «Тевтонские рыцари не сдаются никогда. Не вздумайте входить в город: вы будете нами убиты, нас вы не убьёте... Наши предки за века сделали всё, чтобы никакой неприятель не мог овладеть нашим городом.
Нас не интересует, что будет с Германией, так как Восточная Пруссия – это другое государство, а также нас не интересует судьба какого-то австрийского ефрейтора Гитлера. Нам не страшны никакие войска, авиация и даже новое оружие фюрера, которое делают в Норвегии. Мы в своей цитадели прождём столько лет, сколько потребуется, чтобы ваш безбожный режим рухнул, хотя бы от послевоенных последствий».
Василевский А. В. доложил сразу [об этом] Сталину, и тот ответил: «3-го апреля пришлю авиационную армию, и тогда посмотрим, что будет через три дня». Через три дня, 5 апреля, пилоты донесли Василевскому: «Входите в город, все убиты, здания разрушены. По городу никто не двигается».
Утром 6-го апреля в 6 часов утра был дан приказ о вхождении в город. Без всякого труда по пустым улицам наши бойцы достигли базальтовой горы, которую окружал ров с водой. Огромные стальные ворота вели внутрь горы. Как только первые наши солдаты бросились в воду, в этот момент ураганный огонь из всех разрушенных зданий и из бойниц горы положил на землю тысячи человек. Снайперы держали их весь световой день, никому не давая пошевельнуться.
Ужас охватил всех на военном совете, когда А. В. Василевский, сын священника, сказал, что он не собирается больше бросать на гибель людей, так как под городом есть другой город, а в Москве не станут об этом слушать и будут требовать взять город в апреле. Василевский объявил, что все они обречены на гибель, поэтому остаётся только одно средство – то, которым побеждали наши предки.
Утром к 6 часам была доставлена Казанская икона Божией Матери, и два молодых священника в голубых одеяниях в закрытом от пуль дворе построили какое-то количество солдат, приказали всем снять шапки и начали служить молебен Богородице. Через 15 минут, закончив, они взяли икону и хотели понести её вперёд. Все в этот миг ужаснулись, что их сейчас убьют, но они сделали [лишь] два шага – и внезапно установилась тишина. Подождав минуту, снова побежали наши бойцы, а над их цепями наверху шла Пресвятая Богородица.
Ворота крепости открылись сами, и оттуда стали выходить гитлеровцы, бросать оружие, становились на колени, глядели на небо и крестились. У немцев отказало оружие на 25 минут, а подоспевшие советские воины быстро переплыли водное препятствие и побежали по коридорам крепости, не встречая никакого сопротивления. Им навстречу шли с поднятыми руками фашисты, без оружия.
90-тысячная группировка гитлеровцев сдалась в плен. Мой отец сразу был назначен исполняющим обязанности коменданта Кёнигсберга. Он со своими офицерами лично допрашивал пленных, и все они в один голос говорили, что оружие отказало, а над горою стояла Мадонна. Через три дня мой отец и офицеры комендатуры нашли коменданта Отто Лаша. Он застрелился в одном из помещений вместе с несколькими молодыми офицерами.
На медали «За взятие Кёнигсберга» должно быть написано «7 апреля».
После прибытия из Москвы полковника Бакланова, коменданта Кёнигсберга, мой отец приступил к своим обязанностям. Он был контролёром всех комендатур западных земель – Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Кёнигсберга и до ноября 1946 года исполнял обязанности коменданта порта Пилау.
Отец был потрясён всем увиденным. В возрасте сорока одного года он подал в отставку, отказался от подаренного правительством дома, ничего не взял из имущества и приехал в Тверь. Приказал моей бабушке водить меня в храм и причащать. При этом не сказал мне, что не нужно никому рассказывать об этом, я сама это чувствовала. Удивительно, что за четыре года – 1948-1951 – никто не увидел, что меня водили в церковь.
В Калинине отец мой стал самым милостивым судьёй для бедных.
<…>
С уважением,
Галина Алексеевна МИХАЙЛОВА
(урожденная Петрова),
г. Тверь
P.S.: Мой отец умер 23 октября 1951 года от остановки сердца. Я постоянно слушала его рассказы о чуде в Кёнигсберге, сидя недалеко от отца, за шторкой. Тогда, в 1951 году мне было 13 лет.
Текст сокр.
Марина Сергеева-Новоскольцева 22.11.2023 22:05 Заявить о нарушении
Любимая Женщина... Непостижима как поэзия, как тайна радости, как глубина премудрости.
Неопытность весны и смелость зрелости.
Укоряю неверность! Отвергаю нецеломудрие! Ниспровергаю идолов самолюбия.
IC.XС.NIKA
Марина Сергеева-Новоскольцева 22.11.2023 22:08 Заявить о нарушении
Неопытность весны и смелость зрелости.
Укоряю неверность! Отвергаю нецеломудрие! Ниспровергаю идолов самолюбия.
IC.XС.NIKA
Марина Сергеева-Новоскольцева 22.11.2023 22:08 Заявить о нарушении