Три Пи из рабочего

«Пи» — иррациональное число, то есть его значение не может быть точно выражено в виде дроби m/n, где m и n — целые числа. Следовательно, его десятичное представление никогда не заканчивается и не является периодическим. Иррациональность числа была впервые доказана Иоганном Ламбертом в 1761 году году. "Википедия"

"Чем выше мы поднимаемся наверх, к небу --- сквозь ветры и дожди --- к Богу, тем глубже должны наши корни уходить в мрак, грязь и подземные воды, вниз, к Аду." Милорад Павич, "Хазарский словарь" ("Мужская версия")

***

Жизнь Сяо Ван и Гао Фэна была наполнена той самой скукой, которая часто бывает в кино, на экране, и которая, как правило, не лечится. Герои, скучая, ходят туда-сюда, говорят, пьют, болеют, умирают. И все без интереса. Вот если бы жизнь, полная опасностей! Но…
Сяо Ван родилась в провинции Хэнань и приехала в Сиань за лучшей жизнью. Древняя столица Китая, Сиань в последнее время стал, как принято говорить, экономическим, политическим и культурным центром развития северо-запада КНР; соответственно, и возможностей здесь больше. Закончив в Сиане институт переводчиков, располагающийся в живописном месте, прямо у подножия гряды знаменитых Южных гор, Сяо Ван, конечно, не стремилась вернуться на родину. Завоевать Сиань, а возможно, и Пекин - таким было ее намерение. Ведь окончание университета - это время действия и принятия важных решений! Ее огромного запаса сил и энергии должно было хватить для удовлетворения как материальных, так и интеллектуальных стремлений.

Сяо Ван казалось, что в Сиане ей предоставляются возможности, требующие максимальной концентрации ума и интуиции, но и дающие шанс для развития всех навыков и умений. Она не только обладала серьезными умственными способностями для производства идей и составления планов по покорению древней столицы, но и верила, что может претворить их в жизнь. Наступило время штурма, говорила она себе, заплетая по утрам косички и смотря хитрыми глазами в зеркало, и подняться на более высокую ступень. Что поделаешь! В «Книге о Пути и Силе» написано: «Человек стремиться ввысь, как рыба на глубины, и нечему людей здесь учить». И верно, в одном из ночных клубов города она встретила своего будущего мужа, Гао Фена.

Сяо Ван владела искусством минета. Делала это хорошо. Даже прекрасно. С настроением. Как не каждая делает. И никаких лежа на кушетке, 69 и т.п. Только на коленях! С унижением перед мужем.

Гао Фен был высокий, темноволосый, красивый парень из семьи, что называется, с положением. Его матери и отцу удалось стать высокопоставленными чиновниками, отвечающими в 70-х за управление частью Тибета, с офисом в Лхасе. (Может быть, это и повлияло на дальнейший ход нашей истории.) Родителей своих мальчик видел не часто, они все время торчали в Тибете, а его определили в круглосуточную школу-интернат для VIP-подростков. Гао Фен  учился хорошо, но постоянно нервничал. Как так? Где мать? Где отец?! И не нужны были ему все те конфеты, машинки и – позднее, порнофильмы... – которые компенсировали ему отсутствие родителей. Закончив школу, он поступил в сианьский педагогический институт на факультет китайского языка. Гао Фен не только знал наизусть почти всего Лаоцзы, но и часто демонстрировал на спортивных состязаниях недюжинную физическую силу, прекрасно играя в футбол и баскетбол.

- Ну, кто на меня? - иногда он выходил драться на улицу один против четверых татуированных, в наколках: свирипел. - А?!

После женитьбы Гао Фен стал членом клуба «Сань Пхи» - «Три Пи», последний знак не был иероглифом, писался по-гречески, «число пи». На работе все его боялись, да туда можно было и не ходить – подумаешь, какой-то там референт в управлении провинции Шэньси по делам Тибета, но четырехкомнатную квартиру с круглосуточными отоплением и горячей водой ему дали, То ли от нечего делать, то ли из интереса, он стал свинговать и часто менял свою жену Сяо Ван на другую женщину или женщин, иногда просто добавляя одну персону к их паре во время пламенной страсти, два плюс один,  то есть, другими словами, «зажигал». Свинг был его идеологией и образом жизни, и он считал себя скорее человеком искусства, нежели мачо, самцом. При этом отлично сложенный, высокий и широкоплечий, Гао Фен, «Высокий Пик», так переводилось его имя, часто ссылался на жизнеописания римских императоров прошлого.

Каждый китаец-мужчина любит читать про женщин, спавших во всех мыслимых и немыслимых комбинациях не только со всеми лицами всех полов и возраста, но и со своими кровными родственниками - сестрами и матерями. С матерью он тоже хотел переспать, но так и не попробовал сделать это. Чтобы оставить мечтой, говорил он себе.

Надо сказать, что институт брака с самого начала привлекал его мало, и он иногда даже подумывал о разводе. Сам он тоже часто становился третьим в какой-нибудь паре или семье по обоюдной, так сказать, договоренности: на вечер или больше. Номер его китайской аськи «QQ» был вывешен на специальных досках объявлений в любовных сайтах, службах знакомств и был хорошо известен всем старым знакомым, коллегам-свингерам. При этом паролем для вызова Гао Фена служила простая фраза: «Сю яо сань пхи», «Нужен третий Пи». Почему?

Как объяснял владелец клуба, «пи» - число иррациональное, необычное. Мистическое. Клуб открылся в Сиане как раз 14 марта, в Международный день числа «пи». В Азии люди обычно женятся и живут друг с другом до глубокой старости, показывая окружающим пример образцовой конфуцианской добродетели, а он, хозяин, как раз хотел, наоборот, взорвать, потрясти этот параноидально организованный и структурированный китайский мир, дав своим клиентам - большинство из них были друзья – возможность весело и бесшабашно перевернуть институт брака: меняться мужьями и женами. В назидание и укор ортодоксам из ЦК КПК КНР. В полиции были свои люди, также ненавидящие компартию, они не отказали.

- Сначала надо открыть в себе мудрость! – кричал владелец клуба. – А потом можно сойти с ума, - добавлял он. - Истина, она везде! Во всем! В плохом она тоже есть.

«Пи» - это не простое число, объяснял свободолюбивый  хозяин. И у меня в клубе на дух не будет нормальных клиентов! Безумие, вот наш конек, в том числе и сексуальное! (Он был философ…) 3,14 -  писал этот человек мелом на стене, стоя перед ней  в одних плавках, и добавлял ряды и ряды десятичных знаков, которые были БЕСКОНЕЧНЫ. За нашей Вселенной находится еще одна, и так далее, сверкая глазами, говорил он, значит, в числе «пи» скрыта любая информация, которая когда-либо была или будет доступна людям!

3,415926535 8979323846 2643383279 5028841971 6939937510 5820974944 5923078164 0628620899 8628034825 3421170679 8214808651 3282306647 0938446095 5058223172 5359408128 4811174502 8410270193 8521105559…Они с Гао Феном знали всю сопутствующую риторику наизусть. Интересно, «наизусть» и «низость» это одно и то же? Начиная с Архимеда, математики вписывали в круг правильный многоугольник и находили отношение периметра к радиусу. Например, в первой половине XV в. в обсерватории Улугбека, возле Самарканда, астроном и математик ал-Каши вычислил число «пи» с шестнадцатью десятичными знаками, вторил ему Гао Фен, а в пятом веке китайский математик Цзу Чун Чжи положил жизнь, чтобы раскрыть астральность этих знаков. Но не смог. А почему?

Только оргазм останавливает произвольное мышление! Хоп-хоп, и мысль остановилась. Смысл-то в этом. После оргазма можно принять правильное решение. Находишься в концентрации самадхи. В полной податливости тела и ума. Но этого трудно достичь в браке, прожив со своей половиной тридцать лет! Нет эреции, заедает быт, секс превращается в разговоры, жена это друг, а друзей не трахают. Поэтому и клуб «Три Пи», ты, она и он – все тайные знаки. Или даже больше: много-много этих обнаженных азиатских знаков «пи», люди представлялись знаками в его воспаленном воображении, а мир – не существовал. В десятичной части числа «пи» нет повторений, и он менял девушек. Когда я умру, просил босс, поставьте на моей могиле огромный обелиск в виде числа «пи».

Но бизнес шел хорошо, люди приходили! Поменяться женами, это сильно! Это мощно. Хотя и, в общем, по китайским расценкам, не дешево. Однажды два врача так поменялись женами, что переженились. Правда, за это их выгнали с работы. Они открыли там что-то свое, автор не запомнил. Но идея была хорошая. Почему бы и нет?

Со временем Гао Фен бросил службу, оставив себе мажорную квартиру и спортивный зал, сел на диету и стал активным участником всех событий клуба и свинга, мужчиной по вызову. Он не пил, не курил, был подтянут, выглядел спортивно, соблюдал диету и - свинговал.

«Клавдий Птоломей, отец синусов и тангенсов, помоги мне в моем нелегком труде, - часто молился он в сторону Запада, - пожалуйста, пожалуйста!» Все смеялись, а зря. Клавдий-Птоломей, помогал он. Это же матрица сознания действует, не так ли.

Китай и есть Третий Рим, говорил тогда Сяо("Маленький", уменьшительно-ласкательная приставка перед фамильным иероглифом в разговорном китайском языке), отвечая на звонок. Гао Фен был строен, высок (по-русски это бы называлось «косая сажень в плечах») и нравился всем женщинам, от пятнадцати до пятидесяти. Хобби и привычка - вещи разные, но в данном случае они совпадали, объемы секс-труда нашего героя были впечатляющими: в неделю Гао Фен менял до пяти-шести женщин... На эти развлечения он тратил все свои силы и время, остававшееся от нелегкой работы парковщиком машин у большого странного супермаркета, имя которого приводить здесь не имеет смысла - читатель все равно не знаком с сианьскими реалиями.

(Ладно, скажу: «И чху лянь хуа». Какой-то там прекрасный и огромный лотос. Заметим также, что магазин этот был открыт китайским свингером- миллионером, умершим в прошлом году в Малаге от СПИДа.) Почему парковка? Все просто. Можно было за день познакомиться с доброй дюжиной новых пар для клубных утех.

Его жена Сяо Ван соглашалась на эти «обмены» мужа чисто из сострадания, так как любила его всей душой и жалела. Она знала также, что Гао Фен гордился своей способностью мгновенно начинать бурные любовные отношения с любым человеком противоположного пола, как и рейтинговым показателем самих встреч. «1-1, 1-2, 2-1» писал на стене он. Что это означало, догадаться не сложно. Один с одной, один с двумя и все такое прочее. Иногда бывало и «4-на-4», но редко.

Происходило это так. Сначала в условленное время по лестнице на второй этаж клуба поднимались, взявшись за руку, пары. Они раздевались в прихожей, вешая одежду на специально вбитые в стену крюки в стиле династии Тан из начищенной и отполированной добровольцами старинной бронзы, потом снимали обувь и проходили в гостиную. Публика была солидная, все в чистых, в основном белых носках. В гостиной стояли диваны из красной кожи, на которые пары, пока еще, как любил говорить хозяин, «не разменянные», садились плечом к плечу и начинали общение. На длинных низких столиках стояло охлажденное шампанское и узкие стильные бокалы, блюдечки с закусками, тут же - небольшие керамические чайники, раскрашенные бело-голубым наподобие нашего «гжеля», с заваренными в них цветами хризантемы, иногда туда добавлялись лепестки розы, и колотый сахар.

- Фруктовый чай! – кричал хозяин. – Гости дорогие! Пожалуйста! Пейте фруктовый чай! – Иногда он мысленно добавлял «суки». Но ласково. Ласково называл суками гостей. За что по идее должен был сам следующие пятьсот жизней перерождаться собакой. Лаять.

Пары начинали говорить с другими парами, рассказывать о себе, о работе, петь (китайцы любят петь, потешаться) и смеяться. Потом рисунок менялся, орнамент его становился произвольным, и вот глядишь, кто-то уже раздевается. Мужчины оставались в одних сорочках, вешая селедками распущенные галстуки себе на шеи - получалось драматично, женщины расстегивали пуговицы блузок до нижнего белья. Потом они, женщины, выслушав от мужчин пару-тройку подобающих случаю фраз, заканчивавшихся пошлостями, шли с заранее приготовленными пакетами в душевую, второй выход из которой вел в коридор с многочисленными дверями (спальнями) или же, по выбору, в большую общую комнату, похожую на зал пионерлагеря со стоящими рядами кроватями, там происходило «общее свальное». Пары либо объединялись по две и мужья действительно менялись женами – или жены мужьями, как тут скажешь? на Востоке часто лидирует жена… - либо сочетались по принципу «2 плюс 1». Две женщины, один мужчина. Или наоборот. И происходила – свободная любовь. Прямо как в порнокино. Кармическое воздаяние в следующей жизни, говорят, просто за просмотр порнографии это слепота, что уж тут говорить о свинге. Ад кромешный без выхода наружу. Что всем ужасно нравилось.

Презервативами пользовались при необходимости. Иногда пары так хорошо друг друга знали, что в этом не было нужды. Многие мачо занимались мастурбацией, возбуждаясь при виде того, как посторонний мужчина овладевает твоей подругой, но нестандартной ориентации не было, охрана, бывшие офицеры китайского спецназа, побывавшие в горячих точках планеты, следили за этим строго. У некоторых охранников было по три-четыре подтвержденные ликвидации, здесь, как на строгом режиме в тюрьмах, собрался народ серьезный. За попытку нетрадиционного поползновения из клуба вышвыривали сразу и навсегда. (Иногда всех снимали на камеры, но мне никто не верит.)

Впрочем, делали всё это бизесмены-свингеры в пастельных, как говорится тонах, как у импрессионистов. Если какая-нибудь женщина не хотела идти с кем-то в комнату, никто не настаивал. Можно было вообще, уплатив взнос, просто сидеть на диване или бродить по общему залу и смотреть на эту вакханалию, «куанг си», по-китайски «оргию», праздник жизни. В людях просыпалось что-то первобытное, истинное, они сбрасывали с себя оковы, отключали тормоза и комплексы и вытворяли такое! В словах этого не описать… В общем, всем было весело и хорошо. Отдыхали.

Если Сяо Ван не хотела ехать туда, она не ехала. Не ехала. Как можно принуждать женщину, часто говорил Гао Фен, «к любви»? Нет, он качал головой, решительно нельзя. Тогда он трудился сам, заставляя партнёрш кричать первобытным криком, забывая китайский, или - иностранки и иностранцы тоже туда ходили – другой  язык и сходить с ума. Выжимая из себя, как из мокрого половика, все соки, Гао Фен ощущал свою «миссию свингера» значимой и конкретной. Даже в свой последний день, говорил он, я с утра поеду в клуб, и так будет всегда, пока я жив.

Гарема Гао Фен себе не создавал, после отдыха с новыми знакомыми не встречаясь. Все эти Лили, Лэлы, Наны и Лулу, в Китае принято давать девочкам такие двусложные имена, находили его сами, так же как и их согласные на всё супруги. На что только не согласишься ради мира и покоя в семье!...Семья это модель государства, так говорил Конфуций. Развратное государство получилось бы из участников этого проекта. Один раз в клубе собралось пар пятьсот. Даже на улицу у крыльца и веранды постелили полиэтилен, вынесли матрасы. Большая была гребля, охрана по периметру стояла, если что. Были и свои чемпионы, конечно.

Как-то раз Сяо Ван чуть не зарезал один случайно попавший в их круг китайский бандит из триады «сань хэ хуэй», небо-земля-человек, по-русски - почти вор в законе, из тех, кто у себя дома первого и пятнадцатого числа по лунному календарю готовит стоящему с секирой в руке богу войны Гуан Гуну мясо и овощи как подношение, в остальное время днем и ночью ставя перед ним лампаду с лампочкой красного цвета, мужским символом янь. Гао Фен ошибочно решил свести дружбу с этим человеком, у того была жена очень  красивая, знаете, бывают такие тонкие, точеные китаянки, куколки, с тихим, но грудным и бархатным голоском, от которого волосы на голове встают, не то что член. И в самый ответственный момент новый знакомый сказал:

- Ни бу не ген тха! Во яо нидэ мин!

В смысле, ты не можешь с ней спать, парень. А мне надо твою голову. Это знакомство, потом объяснила охрана Гао Фену, была подставой. Мафиозо не отступал даже под угрозами спецназовцев, если вы его защитите здесь, сказал, достану его дома. И жену его, сами понимаете, того, без всяких обменов. А потом всех убью, порежу. Дело кончилось стотысячным штрафом в долларах, который внёс друг Гао Фена, китаец, хозяин шоппинового центра, в котором тот работал. Так в Китае бывает, иногда богатые дружат с бедными без дуализма, по-даосски. Притом это был не просто подарок, и рано или поздно Гао Фену необходимо было по такому векселю расплатиться. Я попал, думал он. Что случится, если он со временем не отдаст эти деньги другому свингеру, все знают. Отрабатывать будет удом (садо-мазо), у него на заднем месте расцветет сто цветов - цветы из бордовых синяков от ремня клиенток. Правда, уже не в клубе, а в настоящем борделе на острове Хайнань, где он станет секс-рабом. Смотреть на красивый закат в Южном море в бухте Да Дунхай и при этом кричать от плетки малолетней стервы. И так лет десять-пятнадцать.

Сяо Ван утверждала, что если бы муж Гао изменил ей «всерьёз», она бы ушла от него. А так пускай. Гао Фен ведь ей и не изменял, он просто был жёстким участником этого полулегального движения. Маленькая Ван была миниатюрно-стройной, как лань, и такой же чувствительной. Она как будто сошла с древней китайской миниатюры, боялась ветра, холода, жары, дождя, грома и духов и когда шла по улице, вокруг нее сам собой распространялся запах миндаля, как от только что приготовленного марципанового желе. Ты моя Amaretto di Saronno, нежно звал её Гао Фен именем экзотического для Китая напитка. Однако временами холодный, спокойный взгляд жены все же строго напоминал ему о сопках Манчьжурии, где когда-то жили ее предки. Когда те совершали набеги на мирно сажающий рис на полях-террасах народ хань, они никого не брали в плен. Сяо Ван была наполовину маньчжурка, но скрывала свой кочевой темперамент. В душе она чувствовала себя дочерью страстных наездников, берсерков азиатского мира, и, невзирая на внешний вид, могла быть очень строгой к жизни и к себе. И была.

Гао Фен боялся её, но скрывал это, умело и расторопно: умереть и попасть на небо, будучи отравленным малюткой-женой, он не хотел, так же как и держать в руках любое оружие, чтобы воевать с ней, хотя бы даже авторучку. Он предпочитал этому различные части загорелого и ароматного женского тела в клубе (бедра, ступни, грудь). О, как он сосал женщинам эти пальцы на ногах, когда хотел! О!

...спала ли Сяо Ван с женщинами? Да. Спала.

В свободное от работы и свинга время они часто они сидели у знакомых, в "Желтом баре" от слова "желтая пресса", "клубничка", в переулке Дэ Фусиан недалеко от Сторожевой башни и кварталов красных фонарей, проходя мимо которых, сплевывают на пол правоверные мусульмане, и смотрели мимо друг друга, скучая. Она находилась ближе к выходу, он чуть дальше. В такие их минуты друг-бармен часто уходил, оставляя им полностью эту, как у Оруэлла в «1984», «пятиминутку ненависти». Гао Фен и Сяо Ван иногда ненавидели друг друга! Что скрывать. И всегда, разочарованные друг в друге и в жизни, были готовы на мыслепреступления. Большего в этом не было, так же, как и реализации этих мыслей, они не переходили даже на слова. Так, посидят, погрустят, по-китайски поненавидят друг друга - и снова в бой. Дописав до этого места, автор усмехнулся. Как там дальше? «Мыслепреступление не влечет за собой смерть: мыслепреступление есть смерть». Именно. И все в клубе тело- и мыслепреступляли. Чтобы что-то сделать с телом, сначала ведь нужна мысль?

ВОЙНА ЭТО МИР СВОБОДА ЭТО РАБСТВО НЕЗНАНИЕ СИЛА

Так они сидели и молчали, и это происходило неоднократно. Но вот однажды и случилась наша история.

продолжение следует