Уродуют...

Уродуют ставни домов, сложившихся в муравейник,
кричащего солнца восход и свет им не соплеменник.
Под моей кожей небо навзрыд, журавль рвёт тонкие мышцы.
Он вылетит - буду убит.
Но в клетке не больше жизни.

Поправ заповедный закон, я верю во что не стоит.
Навин рушит Иерехон, но ему там нечего строить.
И мышцы напряжены, и перья летят по ветру...
Ночь разжигает костры.
Не проснутся мне. Силы нету.

И опять по далёким пескам, где Исак обречён был на гибель.
Я вхожу в заповедный храм, не снимая военный китель.
Я молюсь несмотря на кресты ( хоть и плотник уж очень старался)
и прощаю, сжигая мосты,
а прощаясь хочу улыбаться.

Я как всадник, летящий на сквозь времена, имена и память.
Что Эсхилу воспеть удалось, то я смог ли увидеть глазами,
пролетая версту за верстой, разменяв лошадей на верблюдов?
Край баллад я искал и покой,
а не горы чужих изумрудов.

На Кавказе я видел следы, где прикованный Властью и Силой,
из Артека унёсший костры, и предвидевший, что эвменидой
( ровно одной из тех трёх - Алекто кажется звали)
будет один он, упрёк,
и за всех, с него в трираза взяли.

Бой часов на запястье руки. Лошадь лес ухватила ноздрями.
Был позор на цепях и в крови - Прометей окольцован богами.
Я же мимо. Уносит мой конь за границы судьбы и разбоя.
Мойры нить мою сжали в ладонь,
уважения просят и стоя

рядом с той закалённой судьбой, я не в силах им просто сдаваться.
Песнь козлов, гнев богов и устой, о который нельзя разбиваться.

Вещи просто сгорят, когда лес, серебром весь покрытый проснётся,
станет солнце мерцать. В дали треск.
Конь галопом по лесу несётся.

У судьбы нет конца и гонца. Есть приметы, приметные знаки.
Растилая апрель, бьёт весна по земле, обходя буераки.
Кто-то шлёт нам беду за бедой, отрицая возможность расплаты,
называя весь мир наш - игрой.

Господа! Пересдайте мне карты...

02.05.2013