Тропы живосмерти

Меня любят немного пьяным.
Я живее тогда и бодрей.
Вот скоплению нищих изъянов
Вчера сунул червонец рублей.

Закутился, сказал о фривольном,
Ай да хлопнул столешницу дланью.
Распрямился до беса довольный,
Подтвердил своей лирики званье.

Все кружилось, и люстра смеялась.
Каждый огнь мне задорно хихикал.
По крови воля вольная рвалась
И подернулись дымкою лики

На стенах. Их серьезность остыла.
Я толкал их в плечо и шутил.
То ли роспись бумажная била
Толи призрак во плоть заносил.

Я шептал им о самом кромешном.
Все поведал! Чего - сам не знал.
Дама смуглая. Видно, не здешняя.
Мне метнула томящий оскал.

Пробежали мурашки хребтами.
Так стоял, крепче рюмку держа.
- Это что же, о милочка,  с вами?
- Я не милочка. Я госпожа, -

Сей ответ меня, право, забавил,
Но увидев стращающий взор,
Я гордыню на полке оставил
И не стал приниматься за спор.

- Ну, положим, - махнул я рукою.
- Нет, поставьте. Здесь это стояло.
- Я от вашей капризности взвою.
- Ночью вас задушу одеялом.

Лишь повел я плечами досадно
И отсел от нее уж далече.
Меня в путь сей отправили хладно,
Кто-то рядом сказал: - Добрый вечер.

- Вечер просто, - сказал, оглянувшись.
И увидел в улыбке лицо.
Из-под шляпы торчащие уши,
И глаза, с коих льется винцо.

Человек положительно круглый,
Человек положительно алый.
- О костер свои Альпы обугли,
А то выглядишь, путник, устало.

Он лежал на копне и смеялся,
В стопах свиньи вели пятаками.
Еле он в этой каше вращался,
Их главы почесавши руками.

- Посмотри на открытое небо.
То ли небыль, а то ли и быль.
Я – властитель свинячьего хлева,
А ты – червь, поглощающий пыль.

- Да, приятно и мне познакомиться, -
Отвечал удивленно и тихо,
- Как ты видишь из рамы оконницы,
Я свободен, не ведаю лиха.

- Ты привязан, со стогом срастаешься.
Никогда я к тебе не пойду.
- Ну, как хочешь. С собою сражаешься
И несешь в небесах лабуду.

Нужно проще, спокойней, немыслимо.
- Не могу, слышишь ты! Не-мо-гу!
- Твоя лира все ноты завысила,
Раздирая ушную дугу.

- Ну и пусть! Ну и пусть! – возмущение,
- Ах, спасибо. Задержан слегка.
- Это, парень, твое лишь решение.
- Благодарен за все. – Ну, пока.

Закрываюсь ладонью дрожащею,
Чтоб не виделся новый портрет,
Но за дум разгулявшейся чащею
Снова душу пронзает: -Привет.

Вижу девочку с маленькой книжечкой.
На пеньке и грибочки вокруг.
Ёж о ножки разутые лижется.
Тополиный спускается пух.
Мое сердце маленько поухало,
Ну а дальше я молча сидел.
Погналася зозуля за мухами,
Раскрывая свой новый предел.

Отхлебнул еще огненной водочки.
Как спокойно, и как хорошо.
В по реке запетлявшую лодочку
Заскочил белошерственный бшо.

Птицы молвятся, с веток чирикают.
Но от этого тоже устал.
Еще долго по мозгу пиликали
Ветви, птицы и речки причал.

Расплатился, стекляшку возмездием
Ставлю так,  как хотела Она.
На живом автотранспорте съездил
До родимого пыли крыла.

Распростерлась перина помятая
Говорит: - Это ты и опять
Чем-то в горло и уши поддатый. 
Отвечаю: - Довольно стращать.

И кладу свое тело уставшее,
Ей шепчу о портретных жильцах.
- Только ты, только ты настоящая!
То лишь сон Диониса – отца.

Я клянусь ей в любви и признании,
Она просто довольно молчит.
Скупо гладит, делясь состраданием.
А язык отвращеньем горчит.

Знаю, простыни самодовольные!
Ей зависимость только нужна.
Но привык я сей темной юдолью
Проходить при бутылке вина.

Шевеленьем волос ее пальцами
Призван вновь старикашка Морфей.
Не хватает кости моей кальция,
Не хватает душевности ей.

Идеалы искать – дело глупое.
Наискался, довольно уже.
Лишь под молнии вспышкой уютно мне,
Когда страхи визжат в неглиже.

От оргазмов непознанных сущностей,
От вселенского плеска слезы.
 - Бей же, ток, я не прячусь за кущами!
На лицо не спускаю власы!

- Спи, дурак, - моя простынь ворошится.
- Хорошо, моя цыпа, окей, -
Растрескавшись, реальность порошится,
Восхитив миллионы смертей.

Лук-порей в моем сне пробивается
Через землю к благому Эону.
Члены листьев в тиши развиваются,
Небо полнится радостным звоном.

Если жизнь, словно сон и фантазия,
Что порей, что химера – без разницы.
Сделав шаг, познавая оказию,
Я ликую! Кромешная дразнится.

Моя милая, сонная, пьяная,
В лике новом запела душа.
Сунул злато к скопленью с изъянами.
Жив и мертв. Живосмерть хороша.