Ab ovo

Уклоняясь от поврежденья
архетипа, что верой жив,
на предчувствии наважденья
от заимствований чужих,
кану в облачность, но обличье
не овальных, увы, столов
обнаружит в себе наличье
неудобных в любви углов.

По истаяньи льда и снега
попран сонной зимы покров.
Память, требующая хлеба,
наломает для печки дров.
И томления тронет нега,
возрождая надежды вновь
там, где луковых перьев небо
опрокинуло пальцы в кровь.

В арсенале самой природы
отражений судьбы не счесть.
Есть уходы и есть приходы,
вознесенье, благая весть…
И в обычае, что как снег сам,
коим домыслы обезличь,
душу греет весенним кексом
мимикрировавший кулич.

Но, выискивая опаску
яйцевидных метаморфоз,
вдруг отыщешь в любви обвязку
увенчавших голгофу роз,
революции, взрыва, бунта
не надергав из чепухи,
что не тонут уже как будто
в гуще луковой шелухи.

Погружая в рутину сказку
и обыденное святя,
к сокровенному льнёт на Пасху
сердце трепетно, как дитя.
Повсеместно идет готовка,
мраку – мера и смерти – бой.
То, что истинно и надолго
попирает себя собой.

Монотонно еще напомнит
воскресенье про тьму и свет
бизнесмену с гектаром комнат
и бездомному с тонной бед.
И душа возрожденью грядок
оправданье своё найдёт
там, где должен царить порядок
упразднителем безнадёг.

Разговеется пост острога,
телу – бремя, потехе – чат.
Наковальни из кузниц Бога
молотками в виски стучат.
И венчает весну привычка
(исключительно в стиле ню),
символично снеся яичко
в аккурат ко Христову дню.
_________________________

*От яйца (лат.)

2011