Тимур

Я в этой жизни так же хмур,
как понедельник гегемона.
А вот знакомец мой Тимур
не знает в жизни угомона.

В его руках визжат то дрель,
то дочь, то тормоза машины…
В горах, за тыщи вёрст отсель,
растут подобные мужчины.

И я за миллионы шпал
от стен Казанского вокзала
рождён был в муках и запал
на эту твердь. Да, видно, мало.

А жизнь — она из амбразур:
на все бросаться сил не хватит.
И если любит то Тимур,
то я не очень. Мне не катит.

Меня лелеяла страна,
и образ тот мне сердце ранит.
И, злой тоской удручена,
меня действительность тиранит.

Я слепок множества культур,
я симбиоз веков и судеб.
Себя, я думаю, Тимур
за это тоже не осудит.

Но что-то вот произошло,
и мы — по разные откосы.
И мне тем паче и зело
не внять ответ на все вопросы.

И я могу не есть, не спать,
отринуть женщину навеки…
Какая муть, ядрёна мать,
скопиться может в человеке!

И надо, видя это, жить,
ловить резоны и мгновенья.
И класть (замечу: не ложить)
прибор с пробором на сомненья.

Но это бред, а проще – сюр;
эй там, спасите наши души!
Живой укор — везде Тимур,
и дрель его буровит уши!

Он жжёт, как серной кислотой,
меня в нутре моём бездарном;
оно казанским сиротой
живёт в миру пассионарном.

И про себя кричу я: «Чур!»,
и про него кричу: «Изыди!»
Не виноват ни в чём Тимур,
но мне не друг он в этом виде.

И злое это колдовство
творит ужасную систему.
Моё тупое естество
всё вопиёт на эту тему.

«Лямур» почти я не шепчу,
лишь «се ля ви» да «а ля гер ком…»
И так, пожалуй, улечу
к чертям с трескучим фейерверком.

Но в том сплетении структур
уже я буду человек ли?
И нет гарантий, что Тимур
не присоседится и в пекле.

1998