Самаришка

У Самаришки пропал мужик. Две недели назад уехал в район за архивной справкой и, как в воду канул.
Да и не мудрено, при таком половодье кануть в воду запросто можно. Мелкая по лету река, с весенним  ледоходом так разлилась, что кое-где перегородила дорогу, отрезав к деревне всякие пути.
Самаришка не на шутку  за мужика всполошившись, к самому участковому сбегала. Но тот на Самаришкины переживания только руками развёл: как же он через реку-то на большую дорогу попадёт, если у него из плавсредств только сапоги-бродни и остались.
Велел  он Самаришке родню обзванивать. Может и не утоп мужик-от, а загулял у своячеников.
Та на почту скорее. На телефоне рычажок покрутила и давай в трубку со всех сил кричать:
- Алло! Алло, Коровино! Самаришка то... Дайте-ко мне золовку Татьяну Осиповну из Захолустья али свата Фёдора Максимыча из Такмошни...
Захолустье от Такмошни порядком далековато, но кто его знает, как мужик разгулялся.

После долгого шипения комутатор прохрипел в ответ непонятное, и, как Самаришка не дула в трубку, ничего окромя свиста выдать не смог.

Так ничего и не узнав, пришла она домой, села в подпороге на табуретку и давай со всей мочи реветь. Хоть и не ражой мужик-от был, а всёж таки свой, за жизнь выученный.
Бывало только задумает он с мужиками напиться, а Самаришка уж знает: раз ласково лепечет да глазом хитро косит, того и гляди умылит в загул.
- А не сходить ли нам, мужик, в яму за картошкой? - сразу предложит ему Самаришка.
Пока в яму ходят, Самаришка ещё дел навыдумывает. Да столько дел, что муженёк к вечеру еле ноги от усталости до кровати доволокёт. А уж о вине и подавно не вспомнит.
Бывали, конечно, и загулы. Да и немудрено. Столько дел у Самаришки не наберётся, сколько раз ейный мужик выпить  хотел.

Ну что, поревела, слёзы подолом утёрла, нать  дальше жить.
День живёт, другой... И всё больше ей нравится такая жизнь. Утречком печь запашет, чугунок  картошки сварит, чайку попьёт и на бесёду к подружкам снова к самовару.
- Вот жизнь-то у меня нонеча, - нет-нет да и прихвастнёт Самаришка. - Что хочу, то и делаю. Хочу варю щи, хочу нет. Никто уж по столу кулаком не стукнет. Али к праздничку... Никакого спросу не нать. Платок на голову нацепила и пошла петь-плясать. Нагулялась и на легке домой. Не надо мужика обратно на закорках волокчи.
Бабы, слушая её, головами кивают да завидуют. Только одна не согласилась.
- Ну-у, так и жить-то не интересно. Словом в избе перекинуться не с кем. Да ещё и по столу никто не стукнет. И как без этого жить-то  можно?
Задумалась Самаришка.
 - И правда, тоскливо будет. Нать к осени другого бажоного подыскать.
И стала она к деревенским мужикам приглядываться.
Вона-ка Вася хромой. Пьёт редко. Пенсия хорошая...
 Только порато рябой да маленькой. Да костыль скрипит. Ну-ко, день скрипеть под ухом будет. Муха и та жужжать надоест, а не то что Вася. Нет, не нать такого.

Бывать Федька подгорний. Хоть и не забасоватый, зато рукодельный. Крыльцо у избы подымет,  баньку подконопатит. Правда, выпить мастак. Да, как выпьет, пули распустит ниже губы.
Ну его к лешему. Опосля и кусок-от в рот не полезет! Тьфу!

А чего это я всё мужиков перебираю, - зацепила себя в зеркале Самаришка. - Я будто бы от роду не косая. Мне может ещё интелегента  нать.
Вот Леонид Валерьяныч библиотекарь. Жоны нет, а ходит в наглаженной рубашке. А иногда и галстучек к шеи привязывает. И брючки со стрелочками. И платочек носовой в шесть рядков утюжком пришпареный...
Это сколь же электроэнергии за месяц набежит. Утюги-то нынче ведь не угольные, а от розетки.
Ну-ко зачни всё гладить, никаких денег не хватит. Нет, надо ещё попирибирать...

Вот, если бы у Маруськи Шаниной Антона Михалыча отбить. И красивый, на голове лысины нет, и рыбак, три ушата ещё прошлогодней рыбы не съедено, и охотник, таких рогов, как у Антона Михалыча во всей округе не сыскать. Маруська на них новые пальтухи весит да сумочки с золочёными пряжками.
Дак вот пойдёт ли ещё? Да и Маруська, ежели прознает, волосы, как пить дать, начнёт рвать. А волос нынче дорог. Да и не так много его на Самаришкиной голове, всё больше искуственные кудри.

 И вдруг Самаришку осенило. Председатель! Кирил-то Кирилыч! От него жона ещё лонесь уехала. Дом камянный с батареями. Розовые кусты в палисаднике до самой осени цветут. Она бы к нему живо перебралась. Даже вещей своих перевозить не стала. Разве что, сервант с посудой.
И как она раньше-то не догадалась?!
Всё, - решила Самаришка. - С утра в сельсовет схожу,будто по делу какому.
Чайку к ночи напилась, легла на диванчик и уснула без задних ног.
А во сне...
Спят они с Кирил Кирилычем на железной  кровати, за ситцевой в мелкий синенький цветочек занавеской. И так мякошко им, так удобно. Самаришка на бочок перевернулась и видит на подушке  из-под одеяла, где должна быть белобрысая голова Кирил Кирилыча, торчит рыжий волос, как у ейного бывшего мужика. У Самаришки сердце подпрыгнуло:как так? Это ещё почему? Потом пригляделась, - перо с наволочки выпало. Слава тебе...
Чтоб успокоится, пошла по комнатам побродить.  Кругом батареи горячие, а на них и чугуны  с картошкой, и кастрюли с мясом, и рыбники. Садись да ешь, всё готовое да горячее.
У Самаришки от радости душа в горсти. Так и ходила она страшно счастливая, пока не проснулась по настоящему.

К открытию сельсовета обрядилась в крепдешин. Даже бусы красные со шкапа вынула да на шею повесила.
Пошла по улице, завистливых взглядов не замечая. Пришла, села в каридоре на табуретку очередь ждать. Вдруг слышит в кабинете Кирил Кирилыч, как  заорёт. Да так, да такими словами, что Самаришка чуть с табуретки не упала от страха. Двери открыл, на Самаришку выпученными глазами выглянул и спрашивает:
 - Ты ещё чего припёрлась? Тоже тебе карасину подавай?
Как Самаришка в двери выскочила, не помнит.
 Не надо ей карасину, и батарей горячих не надо, и розовых кустов, будь они не ладны. Бусы с шеи содрала под ноги кинула. Рассыпались бусы по траве красными ягодами, как несостоявшееся Самаришкино счастье.
Идёт плачет да сама себя ругает. Как это раньше не заметила, что глазища у председателя, как у совы, и орёт он медведем. Эдакого не-то что  в дом, на огород пугалом ставить страшно.

Как она жить будет? Мужиков-то больше в деревне не сыскать.
К дому подошла, перекрестины в дверях нет.
Сени распахнула, а за столом ейный мужик живой-здоровый сидит, чаёк фыркает.
Самаришка на колоду так и повалилась.
Вот оно счастье-то где, а она по сельсоветам бегает ищет.
Нащупала в углу ухват и всю-то душеньку на мужика выплеснула.