Акростихи

1

Бегут года, моменты, сроки
От нас желаньям поперёк.
Рождает жизнь иные строки.
И скука – времени упрёк.
Смешавши краски на палитре
Голодной памяти людской,
Остатки вечности пролиты
Лазурью, смешанной с тоской.
Куски минувшего багровы,
И мы вчерашние покровы
На свалке ищем городской.

2. На охоте

Бросая в жар и пот, скакали лейкоциты,
Отравою пьянил преследованья дух.
Румянец щеки жег. Просеян через сито,
Искрился белый снег, летучий, будто пух.
Свою искали снедь бесстрашные пичуги.
Голодная пора гнала волков и лис
От их укромных нор. И на заветном круге
Лесной настой зимы хлебался, как кумыс.
Казалось, не на миг, а минимум на вечность
Исчезла жизни всей оставленной беспечность
На этой стороне заснеженных кулис.

3

Себя суровым педантизмом
Еще не вышколив во фрунт,
Разбив сосуд, что пуст и вызнан,
Готов и я на мрачный бунт.
Еще не ношеные латы
Изъела ржа, и бой — не бой...
Ласкала ль жизнь меня? Но платы,
О, не взыщи за эту боль!
Кому по силе — тот обязан
Такую горечь перенесть.
И дух утратами повязан,
Однако спину держит честь.
Научен тяжестью сомнений,
Опять живи в плену видений;
Вино горчит покуда есть.

4

Симфония жизни, безумства гастрольные,
Единственной тризне дары подневольные,
Римэйки в миноре, пределы, измены,
Гулливое море и дева из пены,
Европа и Азия, Русь и семиты,
И сны, и фантазии, что перевиты
Без меры, что кажется, без постоянства,
Удельные княжества и вольтерьянство,
Летучее облако над горизонтом,
Ажурного морока тень, как под зонтом,
Веселая гибельность
И бесшабашность,
Настолько же завтрашность, что и вчерашность.

5

Святая моя меланхолия…
Её бы оплакать, не более.
Разбилось — да не было склеено,
Где мак наподобие клевера.
Ещё не в беспамятство вбитое
И давнее, да не забытое,
Румяное и непорочное,
Обманное, пьяноморочное,
Мальчишеское, ясноокое,
Астрально-почти-что-высокое.
Но сень полугрешной обители
Оспорили наши святители.
Всё — мимо. А было – далёкое...

6

Апокрифы рождает память,
Ложась под горестную замять,
Её на запахи дробя,
Качая долгие, живые
Сны молодые, где впервые
Ещё любили мы себя.
Испепеленные на сломе,
Куда мы мчим на ипподроме,
Аллюр сменив на дикий бег,
Без передыху, без оглядки?
А деревянные лошадки
Не перенял железный век.
Они меж тем нас верно мчат,
Возможно, в рай, минуя ад.

7

Шелестела ночь молодой травой.
Ангелам давно снился сон восьмой.
Хронику судеб прятали ряды.
И под чёрный хлеб трескались плоды.
День еще лежит в тёмном чреве мглы.
Жадные до книг, ломятся углы.
А седьмой этаж — «белые столбы» —
Надымлён, что аж топором руби!
Яду мне! В пути гож один закон:
Нет, не перейти дважды Рубикон!

8

Изгои славы не стяжали,
Ловцы не помнили следы,
Южане север обожали,
Шемяки правили суды.
Кресты рубились для голгоф,
Ампир лепил своих богов.

Жасмины падали в постели
И выпью перепел кричал.
Рябые воды шелестели,
Являя виды на причал.
Корыта полнили свиные
Оглодки веры кровяные
В миру, что их не замечал.

1998