37 и 8

Уже у парка вспомнил, что забыл перчатки и ангину.
Солнце – как необходимость, мороз – кулаком под дых.
Вижу старых знакомых – цирюльни, ряды, магазины
Без обеда и выходных.

Кутаюсь глубже. Романтики оказались неправы.
Как мы их одной строкой!
Без права на обед и, может быть, без права
На любовь и покой.

В этих желтых табличках
Поэзии больше, чем в книжках.
Вот «Закрыт на ремонт», здесь «Открыто», но пусто и куцо…
Я люблю тех, кто вышел. Из ума. Из себя и «Вышел
на минуту», чтобы вернуться.

Хорошо заболеть… Сбросить кожу и вылинять шкурой,
Каждый выступ кости ощущать на сутулой спине,
Постоять, подышать, покурить. И если окурок
Потушить о себя, будет больней
Чем от яда фальшивой улыбки…

За боязнь вопросов меня обозвали паяцем.
Я боюсь темноты. А еще я боюсь оказаться
В пределах статистической ошибки.

Мне страшно оттого, что мне не страшно
Ни слов,
Ни обещания,
Ни века.
Я не чувствую себя праведником или подлецом.
Но знаю, что даже самого замечательного человека
Иногда полезно окунуть в дерьмо лицом.

Давать пощечину общественному вкусу -
Такой же бред, как верная жена.
Жалко девчонок, которые травятся уксусом
Вместо вина.

Жалко мальчишек, которые любят как боги,
Жалко корову, живущую сердце скрепя.
Жалко слепых, одноруких, горбатых, безногих.
Жалко себя.

Память рисует такие приятные мелочи:
Небо, сороки, дыханье… и ноги-подружки
Сами несут меня с целью купить семечек
За угол
Вниз
Пять шагов
У знакомой девчушки
Оли…

Солнышко, Оля!
Мы живем в замечательной эре земных катаклизмов!
Мир так полон чудес! Вырастай побыстрее из детского.
И уже через годик другой я тебе прочитаю лекцию
О вреде алкоголя
для растущего организма, 

О мерцании звезд. О мужской поразительной подлости.
О придаточных веры, надежды, добра и уступки.
Об искусстве сплетать и распускать волосы,
И носить короткие юбки.

Солнышко, Оля! Этот мир слишком гордый и правильный.
Он старается жить в отведенный ему промежуток,
И его не спасут ни Иваны, ни Марьи, ни Авели,
Ни длина новомодных юбок…