Васильковая вьюга

Голубым языком ветер трогает волосы луга,
Разливает огонь по широкой равнинной груди,
И горит синева, и шумит васильковая вьюга,
Словно сердце моё тот же самый пожар разбудил.

Я весенним дождем с новым чувством на землю свалился,
Мой хрустальный порыв не разбит, не иссяк, не ослаб,
Лёд печали сошел, ручейковым весельем излился,
Тихих слов бирюза на душевных полях проросла,

Словно та же метель травы-буквы легонько нагнула,
И колышется свет серебристой рекой вдалеке.
Мне теперь так легко. Песня чайкою в воду нырнула,
Стихотворную плоть искупав говорливой реке.

Я над гладью вечерней зеленою веткою свешусь,
Вижу я дивный мир и соцветия-грезы. И вот
Вспомнил я, что любил, как вдыхал я весеннюю свежесть,
Что дарила мне ты, может быть, не желая того.

Я теперь не с тобой. Звезды-росы на прядях осоки
С легкой грустью горят, но теплее душе от огня,
Оттого лишь взошли, проросли эти нежные строки,
Что ты где-то живешь, может быть, вспоминаешь меня.

Мой любимый цветок, буря света с далекого юга!
Мне б тебя обнимать, гладить ветром, носить на руках.
И горит синева, и шумит васильковая вьюга.
Ей шепни что-нибудь, если чувство живет в лепестках.