бунташный век

                «А Маринка на Москве от болезни и с тоски о своем вы****ке умерла»

                Из официального ответа
                Московского правительства
                на запрос Польского Королевства
                о судьбе Марины Мнишек.

                Сына Лжедмитрия II и Марины Мнишек
                повесили на Спасских воротах.
                «Воренку» было 4 года.


Россия! Ты всегда была права…

Среди врагов, качнувшись влево, вправо
Несла свои резные кружева
Под солнцем златоглавая  держава,

Но нежить заползла со стороны -
(Ворочаясь в крови, чаду и пепле…)
И надо ж так глаза моей страны
На миг, на краткий миг, но вдруг… ослепли.

Взметнулись в небо тяжкие кресты,
Прося у Бога свет, на путь тернистый,
Но хищно от версты и до версты
Смеялся меч в ладони мускулистой,

Но кротко спал Всевышний в небесах,
Стыдясь смотреть на горечь и измены,
На блеск пожара в сумрачных глазах
Твоих детей – убогих и блаженных…

И сказано:  «Великой смуте бысть…»,
И лаялись на паперти расстриги,
А  вероломство, тяжба, и корысть
Ковались  в неподъемные вериги…

А может статься, было все не так?
Москва вовек не слышала набата,
Не клянчила засаленный пятак,
И грудью брат совсем не шел на брата.

Души порыв… 
           В нем каждый был един
Прозревши в одночасье, поименно.
И каждый говорил с Тобой как сын,
Как блудный сын - коленопреклоненно:

«Возьми меня! Поставь в свои ряды,
Владей моим и пульсом и дыханьем,
Я заслоню собою от беды
Всем сердцем, мыслью, жизнью, мирозданьем.

Пусть выйдет в чисто поле рать,
Где выше Родины нет ставки…»


Ах, что-то мне давно мешает спать…
Дитя в засаленной удавке…