Том 2 Глыбы. Книга 2 Часть 2 Иоанн Златоуст

Иоанн Златоуст


«…нравилось и его презрение
к богатству, которое имел… и,
более того, умел создавать.
Нищих проповедников, что развелось…,
презирающих «блага земные»,… не
понимала, брезговала даже, да и не
верила им: неумехи и притворы!
Нехитро презирать то, чего тебе не дадено!..»
(Д. М. Балашов  «Марфа посадница».)


Три месяца трижды от третьего года –
Октябрь в Византии, короткая тень.
Въезжает в столицу любимец народа –
Момент долгожданный – торжественный день.

Псалмы, панегирики, светлое пенье.
В приветственном жесте на сердце рука.
Глаза, как прозрачные чудо-каменья,
Как будто святая вода родника.

Свят-град Константина, на улицах пусто,
Затих переполненный сводчатый храм,
Как колокол звучный, слова Златоуста,
Мурашки по телу и дрожь по рукам:

«Телесных излишеств желанные сласти
Для тела губительны. Те, кто вкусил,
Воюя за власть, вдруг лишаются власти,
Воюя за силу, лишаются сил.

Жизнь истинна в духе, фальшива во плоти,
Но плоть умерщвлять – есть гордыня и гнёт.
Пост ради поста – как трясина в болоте,
Но пост для души – чудотворный полёт.

Богатство, как беглый холоп в заблужденье,
Стучится то к вам, то в соседнюю дверь.
Впустивший алкает земное стяженье,
И жажда его ненасытна, как зверь.


В брюзгу превращается звёздный мечтатель,
И в скрягу – ученый, науки презрев.
Богатство – безжалостный враг и предатель,
Коль запертым стало, рычит будто лев –

Готовит заблудшие души на ужин,
Но глупо богатством других укорять.
Бесспорно, богатому в горестях хуже,-
Чем большим владеешь – больнее терять.

Взирает Господь по душе, не по платью.
Ему всё одно – ты богат, не богат.
Кто беден, но жаден – достоин проклятья,
Богат, но не жаден – любовью объят.

Себя и других награждайте дарами.
Порадуйте Бога обильем щедрот.
Ведь жизнь коротка, и к Себе, вместе с вами,
Земного, Господь, ничего не возьмёт.

В ладье перегруженной вдаль отплываешь
И тонешь в излишках добра своего.
Когда очень многого в жизни желаешь,
Нетрудно остаться совсем без всего.

Но если в ладье только то, что потребно,
Сквозь волны она непременно пройдёт.
Умеренность даже в болезни целебна.
С умеренной властью – здоров и народ.

Когда всё ненужное вы отсечёте,
Богатыми станете вы навсегда,
О голоде в сытости помнить начнёте,
Готовые встретить лихие года.

Когда вы богаты, но помните бедность,
Не будете сверху надменно взирать
На серость убогих, голодную бледность,
Стараясь у ближнего всё отобрать.

Нужды ожиданье – хороший учитель.
Убожество помня в момент торжества,
Почувствуйте сердцем, что рядом Спаситель,
И с душ опадет ложных истин листва.

Незыблемым, прочным в делах человечьих
Ничто не бывает, лишь благо любви.
Исторгните благо, и в шкурах овечьих
Окажетесь в стае, по пояс в крови.

Друг станет неверен, и брат ненадежен,
Тем паче надменный изнеженный князь.
Без блага любви и покой невозможен –
Нарушится с Богом духовная связь.

Что ценно в сей жизни? Что истинно ценно?
Лишь то, что нельзя ни купить, ни отнять.
Расти силу духа и веруй смиренно
В покой и здоровье, и сможешь понять,-

Власть мужа духовного всюду обнимет,
Средь грязи и смрада зажжется звездой,
Корону у Бога никто не отнимет,
Есть высшая истина в жизни простой.

Духовному мужу легко в заточенье.
Духовная святость сияет и там.
Но если вельможу лишить облаченья
И бросить в узилище – тьма по углам.

Вы – люди двора, люди высшего света,
И вы – «божьи слуги», возвышенный клир,
Построили мир из вранья и навета –
Надменный, жестокий, завистливый мир.

Скрываете правду, брезгливы к народу
(Как много от Бога в тебе Человек),
Зачем же презрели любовь и свободу
Вы – стая спесивых духовных калек.

Ваш клан отомрет, и никто не заметит,
Он всем безразличен, судьбой не любим,
А солнце для всех одинаково светит,
Вот так бы и вам относится к другим».

Народ всколыхнулся, двухтысячный ропот –
Опять Златоуст обличеньем горит.
Уходят вельможи под крики и топот,
А он говорит, говорит, говорит.

Сто гневных вельмож – уплывают носилки.
Он крест - им на счастье - выводит рукой.
Он любит слепцов - после бед - после ссылки.
В печальных глазах чистота и покой.

Слова переливчаты, будто свеченье,
И пусть отлученье от церкви грозит,
От Бога ему не грозит отлученье,
И он говорит, говорит, говорит:

«Любите друг друга – правителей, нищих,
Друзей и врагов, красных дев под фатой,
Детей, стариков, - станут помыслы чище,
Как будто умылись водою святой».

Сердца наполняются, души белеют,
И ангел счастливый над храмом парит.
От слов Иоанна ланиты алеют,
А он говорит, говорит, говорит.

Задумчивый взгляд, полный строгой печали,
Красивая речь, но грустит Златоуст.
Когда-то тревогу с тоской обвенчали,
И дочь их коснулась сомкнувшихся уст.
 
Как выразить мысли? Как сказано мало!
Народ торжествует, но сердце болит.
И раньше всегда нужных слов не хватало,
Как прежде, душа от сомнений горит.

Четвертая четверть четвертого века,
Четыре зимы – завершающий миг.
Забыли великого мы человека,
Не видя сквозь шоры божественный лик.

Звучит литургия под светлое пенье.
Молчит Иоанн и глядит сквозь века.
Глаза, как прозрачные чудо-каменья,
Как будто святая вода родника.

А люди опять убивают друг друга,
Воюют за власть, от любви далеки,
И бьются в тенетах порочного круга,
И топят ладьи в середине реки.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Не пропадают знания бесследно,
В умах рождая идеалы жизни –
Десятки искр возвышенных стремлений,
Великие и нравственные силы,
Слагая из сомнений убежденья.
Огонь ученья светится победно,
Но только тьмой безграмотности брызни,
Погаснет пламень – светоч поколений,
Восстанет спешно серость из могилы,
А с нею ересь, блажь и заблужденья…

                (февраль 2004 г.)