Грубеет жизнь

Грубеет жизнь. Уже не ново,
уж безболезненно для чувств —
услышать матерное слово
из детских непорочных уст.

Ещё и речь-то их корява,
и голова пока пуста,
но густо грязных слов отрава
в мозгах куриных разлитА.

В любой невинной перебранке
в своих бесхитростных делах,
грубей, чем мужики по пьянке,
мальцы балУются в словах.

Им даже нравится ругаться, —
себя взрослее ощущать.
Не пробуй "в рот им сунуть пальца", —
откусят и припомнят "мать".

Где мерзостей понахватались?
Кто их такому научил? —
Да дяди-тёти постарались:
вслух каждый что-то "отмочил".

А дети падки на плохое
(на чистом грязь быстрей видна),
и слово пошлое любое
легко доходит в них до дна.

Они давно не верят в сказки,
но знают: что, по чём, и где.
Уже приучены их глазки
к экранной женской наготе.

Мечтательность и романтичность
и жажда таинств и чудес —
им чУжды. Но зато практичность
и выгода имеют вес.

Наивность, кротость, нежность, детскость
всё молодеют, что ни год:
среди подростков — это редкость,
среди детей — наперечёт.

Жизнь закрутилась деловая
и жёсткая, — не до манер.
Грубят повально, забывая,
что детям подают пример.

Чего же ждать от них наива? —
Что засеваем, то и жнём.
И всё страшнее перспектива
рисуется за каждым днём.

Как бы потом нам не заплакать
о добрых старых временах!
Податлива душ детских мякоть;
за вылепку — на нас вина.

Своих же рук взрастут творенья
и жизнь в такой окрасят тон,
какой восприняли с рожденья
от нас как норму и закон.