На пепелище

Под фонарями – свет, а чуть поодаль – темень.
Ведет меня туда невидимый подъем.
Есть в городе дома – нет, не дома, а стены,
Где перебито все окрестным пацаньем.

Разрушены они не вдруг и не случайно ,
Разграбили страну великую – не враз …
Глядят на мир дома с застывшею печалью
Квадратами слепых, давно потухших глаз.

Проводкой тут и там на стенах вздулись жилы
И под ногою хруст оконного стекла.
Еще не так давно здесь все любовью жило,
И песни пела мать, и пироги пекла.

А ныне – тишина… Никто вам не ответит,
И птица полумрак не расчертит крылом.
И лишь на чердаке тихонько воет ветер,
Как будто бы и впрямь тоскует о былом.

Но… Ровно в Час Быка, когда кругом затишье
И подлостью и злом тревожный мрак брюхат,
Приходит Сатана сюда,
                на пепелище,
Ласкать лукавых ведьм до крика петуха.

И вспыхивают вдруг в пролетах окон свечи,
И виден далеко грозящий небу перст.
И поздний пешеход, подняв в испуге плечи,
Спешит скорее прочь от этих гиблых мест…

Покинутым домам сродни людские души,
Без ласки, без любви – у них судьба одна:
Разграбленными быть и терпеливо слушать,
Как по ночам поет гнусаво Сатана.