В той тоске, на которую... пер. Б. Ахмадулиной

Замечательное стихотворение на тему, как зимой мама поутру в понедельник ведет своего ребенка в детский сад и встречается с вечностью... И во лбу загорается звезда... :)

In that grief at morning, to which man is sticked,
Looking around at monday, in the state after sleep,
At the same place, where he stood in the previous day...
He thoughts that one grossmeister, to say,

Who has crowded the empty heaven,
Would surely notice his sleeping soul,
And, savingly, would move him ahead.
along the proper road.

But the staying aside force of dreams,
Also the star's motion and the state's wars
Were of no importance in his grieves
And in his poor torments.

Having gulped a milk from a bottle,
He thus cooperates with the thought,
Which was ailing his nape till the morning,
That's a wave of the need's call.

Then why above his rocking craddle
Ahead of his mother or his father,
With a reed-pipe and a star somebody overbent,
Somebody was and his face touched?

Fastly scratched a burn on forehead above the brow,
Smiled and left him, hiding afar -
They ran on hearing the baby's cry,
But soon respectfully went aside.

And at monday in twilights of sunrise,
Looking at his forehead in a part of glass,
He sees, that the diamond's mark
Disappeared and all had healed up.
...
In that great grief, with which no cope
Could be taken, at least, for century,
I was to the kindergarten roving,
Pulling after me my child.

Pink was the gloomy heaven's vault,
The incendiary of the new day, the leader
Of a blizzard, the initiator of dawn,
What is your purpose in deal with me?

And the answer was the silent light,
And this light as well as laugh,
Directed me, that I'm, being soft and young
Would stand on the glittering snow cover,
That is nearby the corner of turn
And is  waiting one unspeakable prise.
Something flashed up in my forehead, for moment,
And a passer-by looked at me in surprise.

1971

---
В той тоске, на какую способен
человек, озираясь с утра
в понедельник, зимою
                спросонок,
в том же месте судьбы,
                что вчера...

Он-то думал,
              что некий гроссмейстер,
населивший пустой небосвод,
его спящую душу заметит
и спасительно двинет вперед.

Но сторонняя мощь
                сновидений,
ход светил и раздор государств
не внесли никаких изменений
в череду его скудных мытарств.

Отхлебнув молока из бутылки,
он способствует этим тому,
что, болевшая ночью в затылке,
мысль нужды приливает к уму.

Так зачем над его колыбелью,
прежде матери, прежде отца,
оснащенный звездой
                и свирелью,
кто-то был и касался лица?

Чиркнул быстрым ожогом
                над бровью,
улыбнулся и скрылся вдали.
Прибежали на крик
                к изголовью -
и почтительно прочь отошли.

В понедельник,
                в потемках рассвета,
лбом уставясь в осколок стекла,
видит он, что алмазная мета
зажила и быльем поросла.

...В той великой,
                с которою слада
не бывает, в тоске - на века,
я брела в направленье детсада
и дитя за собою влекла.

Розовело во мгле небосвода.
Возжигатель грядущего дня,
вождь метели,
                зачинщик восхода,
что за дело тебе до меня?

Мне ответствовал
                свет безмятежный
и указывал свет или смех,
что еще молодою и нежной
я ступлю на блистающий снег,
что вблизи, за углом поворота,
ждет меня несказанный удел.
Полыхнуло во лбу моем что-то,
и прохожий мне вслед поглядел.