Посвящается Евгении Гинзбург

Я шла её "Крутым маршрутом", по пятам,
Он начинался в проклятом тридцать седьмом.
Звонок! Терзающий звонок, и НИКОГДА,
Она уже не возвращается домой.

Отрезок света бьёт в глаза, вопрос, вопрос.
Она молчит, что же могла она сказать.
Её просили подписать на тех донос,
С кем лишь вчера о будущем могла мечтать.

И "черный ворон" возле "черных же озер",
Её вместил, зажал, замуровал немую.
И обессиленный, безумный, тусклый взор,
Её в Лефортово привел полуживую.

Опять допрос, опять вопрос, вопрос, вопрос,
Краюха хлеба - пайка осужденных.
Опять просили подписать её донос,
Она считала их совсем ума лишенных.

Вот "черный ворон" из Казани в Ярославль,
В ту одиночку, где нет голосу простора.
Где поглощает и сжимает тишина,
И свет не отражается от взора...

Два года мук, и тишины, и немоты,
Два года тьмы, полуголодного забвенья.
И конвоир боится взгляда глубины,
Боится вслух произнести слова прощенья.

И вот этап. Бутырское крещение,
С её ночами, с "праведным судом".
Опять забвение, безумное забвение,
И страх от звука лязганья ключом.

И вновь допрос. Конвейером пытали.
Семь дней и семь ночей совсем без сна.
Не то, что есть...и пить ей не давали,
Провал в сознании...и снова ти-ши-на...

Второй этап. Седьмой вагон, я всё шагаю,
За нею вслед, и нет уже пути назад.
Вот пароход "Джурма" - и за бортом без краю,
И смерть, и страх, и беспросветный ад.

Я с ней была везде: и в Магадане,
Затем Эльген - что по-якутски "мертвый"
На Известковой, в Беличьем вигваме.
Везде она к стене была "припертой".

Так десять лет её бросали и пинали,
За страхом страх, за болью тишина.
Её водили ада черными кругами,
Она не знала в чем была её вина.

И лишь ждала, что люди "разберутся",
И было в ней одно желанье - жить.
Жить, чтобы снова солнцу улыбнуться,
И снова Родине "такой чужой" служить.

И пролетели восемнадцать лет её лишений,
Не пролетели - проползли по мерзлоте.
Она от страха не упала на колени,
И даже "ТАМ" была всегда на высоте.

И вот заветные слова: свобода, воля,
Она такая же как все, она - жива.
И позади колонны, где по-пять, и строем,
И позади проклятая, глухая Калыма.......