Саба

                I

На рынке, почти ребёнком, он купил её у бедуина.
Она была смуглой и тонкой, он даже не знал её имя.
На вопросы не отвечала, была дика и пуглива.
И нередко слеза блистала в глазах её цвета сливы.

Она лицо закрывала, стыдясь любопытного взгляда,
Закутавшись в покрывало, она, молча, сидела рядом.
Но потом перестала плакать, освоилась понемногу,
И подружилась с собакой, чёрным, английским догом.

Время шло, и она подрастала, он придумал ей имя Саба.
А она его называла, по-арабски, коротко  абба.
Из худенького подростка, она превратилась в принцессу,
И детское платье в полоску стало в груди ей тесно.

По крови отцом он ей не был, и поэтому страстно влюбился.
И так видно, хотело небо, через год он на ней женился.
Он родился в туманном Уэльсе, но давно поселился в Алжире.
Дома дядя  и тётушка Эльза , как казалось, о нём забыли.

Но однажды пришло по почте письмо с сургучом на конверте.
Секретарь,  отослав его срочно, в нём сообщал  о смерти.
Он единственный  был наследник мельницы и поместья,
Окружённых парком столетним, так написано было  в  известье.

Уильям  Брайн  был уже не молод, и поездками тяготился.
Но решил отправиться  в город, в котором когда-то родился.
Он сказал : «Собирайся, Саба, мы в Англию срочно едем.
Не хочется, но так надо. Нас ждёт там мельница, леди.

Я буду молоть пшеницу, а ты сидеть за конторкой.
Заведём поросёнка и птицу,  вставать будем рано, с зорькой.
Будешь поить меня чаем , кормить острым стилтонским сыром»
Так, шутя, говорил  Уильям  Брайн , владелец плантаций в Алжире.

Среди колонистов- французов он старался держаться особо.
Он жил  одиноко, как Крузо, без малого, двадцать три  года.
Ни с кем не водил он дружбу, потому что был англичанин,
Но со всеми был ровен снаружи, и все тем же ему отвечали.

Они плыли, почти две недели,  на белом, большом  пароходе,
И всё время в каюте сидели, была очень плохая погода.
От скуки он пил шерри-бренди, а она с печеньем  какао.
И вот, наконец виден берег,город, порт  и тихая гавань.

Ещё два дня в экипаже, и они в старинном поместье.
Оно, как в зелёной чаше, стояло в холмистом  месте.
В зарослях чертополоха  наследство их утопало.
По-английски Саба неплохо говорила и понимала.

Она выглядела , как леди, и была одета , как кукла,
Только кожа была не бледной, а по-восточному смуглой.
Волосы, чёрной волною,  были собраны в толстую косу.
Брайн любовался женою, и курил, не спеша,  папиросу.

                II

Вскоре были готовы бумаги, и он стал владельцем усадьбы.
Ему так же достались собаки и пруд, что за старым садом.
Саба тоже взялась за дело, она в чане воды нагрела,
И прислугу позвав, велела, вымыть пол и всё заблестело.

Дом был очень большой и старый, два флигеля и веранда.
На ней сидел Уильям с сигарой, и смотрел вглубь заросшего сада.
Они вместе решили соседей позвать на ужин   в субботу.
Саба очень старалась быть леди, но взялась сама за работу.

Всем написав приглашенья, она поехала в город.
И купила для угощенья продуктов там целый короб.
Она долго меню составляла, выбирала посуду и вина.
Стол и стулья сама расставляла в большой и тёмной гостиной.

И вот настала суббота, под вечер съехались гости.
Сёстры Диксон, вдовец Сэм Портер, и с дочкой семейство Остин.
Стол был накрыт прекрасно: с овощами мясо ягнёнка,
Апельсины и ананасы,  вина со вкусом тонким.

После ужина кофе подали, на десерт три сорта пирожных.
Крем ванильный, миндальный и в сиропе  мороженое.
Беседа текла непрерывно о скачках, охоте,  погоде.
На диванчике дамы мирно толковали о шляпках и моде.

Особый успех имела на вечере Элис  Остин,
Она так чудесно пела, что были в восторге все гости.
Она была просто прелестна в кружевном, сиреневом платье,
В туфельках узких с блеском и с браслетиком на запястье.

Мужчины   играли в карты  за круглым столом трёхногим.
Брайн играл, как всегда, с азартом, но проиграл немного.
В общем, все остались довольны, разъезжались уже под утро.
Туман расстилался над полем, цвета серого перламутра.

После этого вечера Саба начала тосковать по Алжиру.
Её предки были арабы, и их кровь текла в её жилах.
Её угнетали туманы,  и Уильям к ней стал холоднее.
Она не была светской дамой, и соседки скучали с нею.

Их смущали её манеры, чёрный волос и смуглая кожа.
Она выросла среди берберов, и была на дикарку похожа.
Она не была жеманна, держала неправильно веер.
Всем показалось  странным, что Уильям жил вместе с нею.

                III

Однажды на конной прогулке, Уильям встретился с  Элис Остин.
Платье с бантом на ладной фигурке, она шла одна через мостик.
У ручья они долго стояли : говорили, шутили, смеялись.
Они так мило болтали, что с трудом, через час, расстались.

А потом это стало привычкой, им хотелось видеть друг друга.
Она щебетала, как птичка, а он нежно держал её руку.
У ручья, что в кустах утопает, где в воде отражается мостик,
Часто виделись  Уильям Брайн и прелестная Элис Остин.

Женское сердце, всё знает и  быстро чует измену.
И Саба,  украдкой  рыдая, эти муки несла смиренно.
Она улыбалась при муже, скрывая свою обиду.
Была спокойна снаружи, и даже смеялась для виду.

Но внутри её ревность терзала, она знала об этих встречах.
И в беседке резной  горевала, в одиночестве, каждый вечер.
Представляла:  сейчас они вместе, он, быть может, её целует,
Её сердце жаждало мести, ненавидя, любя и ревнуя.

Однажды Саба, сжав зубы , наблюдала нежную встречу.
Её муж целовал Элис в губы,  обняв за хрупкие плечи.
Она была в лёгком платье, просто, очарованье.
Саба слышала его клятвы, и страстные обещанья.

Закат освещал их лица,…слышался  смех англичанки.
Он ей обещал жениться, уверял, что Саба –служанка.
Называл её, моя прелесть, и клялся любить до смерти,
Говорил, что мечтает с Элис, обвенчаться в английской церкви.

Небо было лилово- синим, на поля опускался вечер.
Сабе было невыносимо, слушать эти лживые  речи.
Ей было смотреть очень больно, как вместе они смеялись,
А потом шли,  обнявшись, по полю и у развилки расстались.

Уильям был уже на веранде, когда Саба домой вернулась,
Она шла с букетом лаванды и нежно ему улыбнулась.
Цвета чёрного эбонита, глаза были скрыты вуалью,
Ничем не выдав обиды, она поднялась в свою спальню.

Листья в саду шелестели , на небе сияли звёзды.
Саба лежала в постели , по щекам её текли слёзы.
Десять лет они жили вместе, она Уильяма обожала.
А теперь ей хотелось мести, её душу ревность сжигала.

В эту ночь она не уснула, в окне уже свет забрезжил.
Как жестоко её обманули…как любима была она прежде.
Вспомнила  куст ветвистый,… сквозь него виднеется мостик,…
И вот  силуэт ненавистный  разлучницы Элис Остин.

Звонкий смех и светлые кудри; всё Сабу в ней раздражало.
Поздно, только под утро, она наконец задремала.
И сон тяжёлый,  ужасный несчастной ревнивице снится.
В небе , кровью омытые красной, летают две белые птицы.

Коршун серый над ними летает и клёкот его слышен грозный .
Он снижается и нападает…на голубок молниеносно.
Острым клювом терзает раны, пьёт кровь,  но ему  всё мало.
И крылья злого  тирана испачканы кровью алой.

Вот  упала одна  голубка с неба на каменный мостик.
А на ней, вдруг, с кружевом юбка, а лицо, как у Элис Остин.
Тут же рядом упала вторая, тёмный взор, так это же Саба,
Клюв открыт, и она, умирая, кричит жалобно: « …абба…абба.»

Саба, вздрогнув от страха, проснулась, она уснула в одежде.
Всё вспомнила и ужаснулась, …в её жизни нет места надежде.
Всё то, чем она дорожила, бесследно исчезло куда-то.
Сабу будущее страшило, а в прошлое нет возврата.

                IV

А Уильям был счастлив безмерно, и не видел, что с нею творилось.
Он привык, что она была верной, и  думал, что Саба смирилась.
И после вечернего  чая , он пошёл к ручью, мимо сада..
По рассеянности не замечая, что к чаю не вышла Саба.

Когда он взошёл на мостик,  его сердце , как вниз упало.
Лежала в крови Элис Остин и  мёртвая Саба с кинжалом.
Он отрешённым взглядом долго смотрел, как безумный…
Вот Саба… и Элис рядом в шляпке с лентой лазурной.

Возле  Элис букет рыжих лилий,  а Саба в руке сжимала,
Ей подаренного в Алжире, рукоять кривого кинжала.
На запястье глубокая рана,  а у Элис рана на шее.
Взгляд  Уильяма был туманным, и лицо стало мела бледнее.

Они обе погибли до срока, с мечтой о любви и счастье.
Женская ревность жестока, и  разум над нею не властен.
Не в каждой душе смиренность распускает нежные листья.
Коварство родило ревность, а ревность родила убийство.

После этого Уильям уехал на том же большом пароходе.
Он пугался громкого  смеха и одет был не по погоде.
Он казался другим пассажирам, мрачным и очень странным.
Почти каждый день, до Алжира, он бренди пил в ресторане.

Пил он много,  не зная меры, и сидел, не меняя позы.
Его взгляд был пустым и серым, а из глаз текли горькие слёзы.
Его внешность казалась жалкой, и все его сторонились.
Он звал, но даже служанки,  к нему за стол не садились.

Когда пароход причалил , он надел свою белую шляпу.
В порту  его не встречали, он спустился, шатаясь, по трапу.
На Уильяма злое горе наложило свой отпечаток.
Он долго стоял у моря, а потом уехал куда-то.

Как долго он прожил в Алжире, никому это неизвестно,
Но, кажется, говорили, что он снова женился на местной.
В пустыне купил у араба, а точнее продали берберы.
А может всё это неправда, стоит ли слухам верить.