Ветер-бродяга

Загулял бродяга-ветер, налетев на чернобыл.
То ли жертву заприметил, то ли волю вострубил.
Где его бы ни носило, он в согласии с собой.
Если есть у ветра сила – это воля и разбой.

Всё поведает что помнит, став и другом, и врагом,
Дымной вечности паломник, подорожный пылегон.
Только как ему угодно дело делая своё,
Он покажет всё, что поднял, утесняя вороньё.

Но, привычно потрясая все земные рубежи,
Всю поживу побросает у какой-нибудь межи.
И, довольный, захохочет, силой дикою налит.
Не по жадности хлопочет, а по вольности шалит.

За кого его ты держишь? Что у силы на уме?
Может, ветер – вечный дервиш в перемотанной чалме?
Зову тайному послушный, ходит-бродит по земле
С темной палкою пастушьей и сумою на осле.

В зыбком сумраке рассветном кони носятся – ничьи.
И колышет только ветром гривы буйные в ночи.
И не спит подолгу, веришь, и торопится ко мне
Этот ветер, вечный дервиш в перемотанной чалме.

Что-то мыслим мы помалу, натворив немало краж,
Уповая то на манну, то на собственный кураж.
И по свету ходим-бродим, чтоб не попусту тужить.
И свое себе городим, чтобы даром не прожить.

То – проводим, это – встретим, не надеясь на фатум.
И бывает ветер третьим между нами – хохотун.
Если только разъярится – что не надо навершит.
И вовек не покорится, если сам так не решит.

То он грозный, то он праздный на семи своих крылах.
Оттого и очень разный у него, наверно, нрав.
Оттого, что волей бредит всё живое существо.
Ну, а воля – это ветер, нет управы на него.

Не сотрется этот поршень, эту силу не изжить.
Не устанет этот коршун над добычею кружить.
В этом мире безответном, неохочем до красот,
Что мы нажили под ветром, то он прахом разнесёт.

И пылинки не оставит, будто этим говоря,
Что пора его настанет – не удержат якоря.
Не удержат наши крепи, если с ним не заодно,
Если нами водит трепет и страшит сырое дно.

Мы заложники у смерти, не спасают образа.
А над нами только ветер, только буря и гроза.
И покуда мы не в морге с бедным разумом своим
В этом гибельном восторге мы на палубе стоим.

Не поняв и половину, мы глядим, как эта мощь
Бьет в лицо и хлещет в спину, что без воли не поймёшь
И вовек не испытаешь, если жил не на ветру.
А у ветра дума та лишь: что увижу – то сотру.

И просторы ветер лижет, и столбами пыль клубит,
И громаду неба движет, и в трубу свою трубит.
И хозяйничает ветер нам на зависть и на зло
И своею метой метит всё, чему не повезло.

Бьет в лицо и хлещет в спину, будоража наш покой.
И творит свою картину беспощадною рукой.
Сядет ежели на холмик – так и не было его.
И опять себя напомнит ни с того и ни с сего.

Что бы нам ни показалось по броску, как по мазку,
Вызывает сила зависть, а бессилие тоску.
Скука смертная зевает, не годясь на акварель
Там, где ветер вызывает человека на дуэль.

Только люди не атланты и не много им дано.
Но сойдутся дуэлянты в этом мире всё равно.
Не на-равных, но сойдутся у какой-нибудь межи
И найдутся вдруг, найдутся роковые точки «джи».

Чем закончится, кто знает, эта битва за права,
Только ветер души мает и ломает дерева,
Поднимает к небу волны, космы бездны теребя.
Ну, а мы всё так же полны этой верою в себя.

Понимая, что не боги,  принимаем этот бой
И на жизненной дороге спорим с ветром и судьбой.
Парусами, ветряками, что самим не раскрутить,
Можем голыми руками силу ветра укротить.

Где-то наши ветроведы что-то думают сейчас.
Эти малые победы обнадёживают нас.
У Голландий и у Бельгий в этом опыта полно.
В укрощении энергий нам умение дано.

Будет тёмен день иль светел, о котором говорю,
Погоди, однако, ветер, волю праздновать свою!
Мы, обученные горем, не сдадимся за пятак
И не раз еще поспорим с силой ветреных атак.

И ещё в процессе роста жизнь сумеем оградить.
Ты увидишь, как непросто человека победить.
Бесконечное движенье мы не тянем, не крадём
И при нашем уваженьи на колени не падём.

Всё постигнем и познаем, если разумом сильны,
Да пребудет ветер с нами на четыре стороны!
Да пребудет с нами вера, нашей мудрости залог,
И для вящего примера да пребудет с нами Бог!

Наши давние потуги нам не сузили края.
Мы запишем ветер в други безотказные своя.
Мы вернем его на круги, как ни был он окаян,
И свои наладим струги через море-океан.

Это сбудется не за раз и уйдет немало плат,
Но однажды белый парус к небу выдернет канат,
Развернет его, как знамя, на виду издалека.
Да пребудет ветер с нами, не упали мы пока.

И давно забытых вер кнут не погонит нас во тьму.
В небе звёзды не померкнут очевидно потому.
Нас потомки опровергнут. Так порви ж ты ноздри нам,
Вольный ветер, черный беркут, гуляйпольский атаман!

2010