Она с Урала

Всё сгорело давно -
                этот дым неожиданно горек,
Будто выжжена в корень
                полоска желтеющей ржи:
Не споёт камнерез,
                возвращаясь в субботу с вечёрок,
Про того ямщика,
                что на почте когда-то служил.
Не погонят башкиры
                махан, стригунов и трёхлеток,
Чтобы запах кумыса
                всю ярмарку сваливал с ног.
Не уйдёт самокруткой
                Наташка за злого Ахмета -
Ох, отецкая дочь, вот те Бог,
                а подале порог.
Всё сгорело давно:
                избы хмурятся, злы и сутулы,
Наступают высотки,
                рекламы - всю ночь напролёт...
Голубые глаза
             и башкирские крепкие скулы.
Это я.
      И таких
             ни лешак, ни шайтан не берёт.
На запястье моём
                набухают, пульсируя, вены -
Скоро вновь разольётся
                старуха Исеть и Тобол.
От весенней воды -
                разнотравье и свежее сено.
...если ты позовёшь -
                как Наташка, пойду за тобой.
Кто-то вновь прохрипит,
                отхлебнув из горла:"Заморочил...
Вот ведь нехристь поганый, в мешок бы обоих зашить".
И на улице тёмной
                споёт про закрытые очи,
Про погибель в снегу
                христианской невинной души.
У степных лошадей
                развеваются чёрные гривы.
Ветер бьёт по лицу,
                только вместе не трудно дышать.
На Урале руды -
               будто грязи во время разлива.
А руды не унять.
Это кровь -
            не вода из ковша.
Брызги грубой руды
                подарю лошадям, перелескам,
Колокольням, погостам
                и звонкой ребячьей гурьбе,
Старикам и старухам,
                смешным женихам и невестам,
Первым встречным бродягам.
И, если захочешь -
                тебе.