Русское

Башмак, бурнус, сундук, саман
Пришли на Русь от басурман.
Прижился всяко и сабан,
Пришли собака и кабан.
А там – балык, а там – булат,
А там – казачий весь уклад.
Гремит турецкий барабан,
Шумит турецкий балаган.
Беляш ложится на лаваш
И подается ералаш.
И вперемешку это всё
Крошит и месит колесо.
И мы поныне и везде
Восточной молимся звезде.
От тех неведомых хазар
На их попали же базар
Таган, казан и сарафан,
Гайтан, кафтан и караван.
От них ичиги и пимы
Для нашей грязи и зимы.
И, взяв навек, а не взаймы,
Тулупы их надели мы.

У нас японские матрёшки,
У нас немецкие гармошки.
И мы, привыкшие к окрошке,
Едим харчо из поварёшки.

У нас на гульбище усталом
Харчей ненашенских навалом,
Коль и ядрёный огурец
Пришел из Греции, подлец.
Таким манером, понемножку,
Копнём исконное – картошку,
Что из заморских дальних клумб
Царю Петру нарыл Колумб.
Сперва её взамен укропу
Тот приволок в свою Европу,
Где средь картофельных полей
Не стало видно королей.
Но не дошли они до точки
Затем, что нюхали цветочки.
А вот подземный корнеплод
Расчухал только наш народ.
У редьки бюргер был папаша,
Но хрен-то – наш и репа – наша.
Хотя российский василёк
От неба русского далёк.
И у красавицы-ромашки
Вполне заморские замашки.
Не канул в Лету древний Рим,
Негоциант и пилигрим.

Кресты могучей Византии
Края славянские святили,
Где жили Игорь и Олег
По сути – Ингвар и Хелег.
Судьба-злодейка что ни выкинь –
Не печенег, так будет викинг,
А то и вовсе тёмный скиф,
Перепахавший русский миф.
Века бродили, а не годы
Здесь всевозможные народы,
Понатащив из разных мест
Не только православный крест.
Они Россию оросили.
А что же русского в России,
Что не росло в краю чужом
И что мы свято бережём?

Простая наша пуговица
Несёт заморских пугал лица.
И даже варежки у нас
Варяжский носят перекрас.
Извёстка наша – от асбеста,
Яга – вагульская невеста.
И каждый символ наш клеймён
Огнём неведомых племён.
Поля, долины, косогоры
Топтали финны да угоры.
И как заглянешь за курган –
Отыщешь чей-нибудь каган.
Всё, что в Европе не вмещалось,
Сюда бежало и мешалось.
И умножала эту крепь
Своей табунной волей степь.
Собака лошади товарищ,
Хотя, казалось бы, слова лишь.
Но в бестиарий наш как мог
Вошёл навек татарский слог.
На лоно чистое отчизны
Внесли латынь католицизмы.
А Пётр с питомцами в родстве
Поддал неметчины Москве.

Все наши славные балеты
Едят французские омлеты.
И космонавты вышины
Родной, по сути, лишены.
Что говорить, когда на мушке
Уже такой не русский Пушкин.
И главный наш словесник Даль –
Датчанин, как оно ни жаль.
Киношник Роу строит глазки –
Волшебный гений русской сказки,
Как нерв её и капилляр –
Георгий Францевич Милляр.
Культуры нашей цвет и кладезь
Давно с Европой на паях.
Кто Лермонтов у нас? Шотландец.
Кто Достоевский наш? Поляк.
Не говорю про век двадцатый,
Что многокровней всех веков:
От Минкультуры и до статуй
Всех пламенных большевиков.

На эти проводы и встречи
Глядит история хитро.
И русский дух – фигура речи,
А не славянское нутро.
Здесь всё сплелось, в моей России,
Ничто от нас не в стороне,
Где и шампанистый Россини,
И зодчий Росси наравне.
Нас чувства наши обманули
Подумать если не спеша.
А что же наше тут? – душа,
Что мы в чужую плоть вдохнули.

Россия-матушка – как губка,
Ничто не чуждо на Руси.
Она, небесная голубка,
Приемлет что ни принеси.
Она – как боцманская трубка,
Пускает кольца в небеси.
Здесь то железно, что и хрупко
Да так, что боже упаси.
На этом истинном просторе
Полезен даже черный хлеб.
Мы стали кладезем историй,
Вещей, народов и судеб.
Когда свои пределы узки,
То целый мир в твоих руках.
А тот, кто чувствует по-русски,
Не растворится в языках.

2010