Дары

Оставил снега и метели
служителям северных дум.
Мои же вконец омертвели.
Аморфным становится ум.

Я больше не помню распятье
солнц северных, северных лун.
О чем я? О том же! Опять я
заложник декабрьских струн.

Звенящего ими мороза,
гудящей пять суток пурги,
где зимник под телом обоза
машин все кричал: «Помоги!»

Где я пассажир и строптивец
все рвался вперед до тепла
и южный зимою гостинец -
малина - из банки текла.

Скребли мы лопатой дорогу,
ее заметало тотчас.
И кто то искал все Серегу,
а кто то всей жизни учась

забился в сиденье "УАЗ"а
на наши усилья смотря.
Он добрый. С душой богомаза
и ехал, наверное, зря.
 
Зачем же я все это помню
и радость у Белой горы,
и, острова,  краску воронью,
и южные, в сумке, дары.

Зачем мне творение воли -
искрящийся воздух в лесу,
где солнце кристалликом соли
саднит до сих пор мне в глазу.

Я это оставил другому,
с душой богомаза. Прости
мой север. Я верю синдрому
безмолвия, но... отпусти.