Исповедь

За черным роялем с прямою осанкой
Сидит неподвижно, как мрамор она.
Все лица открыты, все души открыты
И все пробудились от будней, от сна.
И были так долги часы ожиданья,
Когда все стремились с надеждой попасть,
Занять поудобней часы для свиданья
И встретиться с нею сегодня опять.
Она не красива, сурова  во взгляде,
И профиль ее, как зигзаг не красив.
Она в полуночном сорочном наряде
Имеет старинный нелепейший вид.
И черные брови, и черные скулы…
В ней женщины нет, и не видно лица,
Невидно и бабской покатой фигуры.
Лишь четки налитые болью глаза!
Ее не причесаны черные власы,
Как волны большие на море во штиль.
И губы сухи, не красивы, не красны,
А сжаты насильно, горьки, как полынь.
Она прикоснулась к роялю рукою,
И дрожь пробежала по голым ногам.
«Она доигралась с своею любовью», -
Читала я мысли по грубым устам.
Как будто пронзили копьем ее душу,
Я вижу мужские следы на судьбе.
Я вижу кровавую страшную лужу
И руки мужские в покорной мольбе.
Убила насильно, мучительной смертью,
За ревность, - нам музыка громко твердит.
«Я каюсь, себя проклинаю, поверьте!?» -
Кричит ее сердце, и боль теребит.
Окончив свои откровенья во крови,
Пристав, поклонилась нам низко как сталь.
И я бы забыла ее, ее брови,
Но взгляд не забыть, ускользающий вдаль.
Рояль ее смысл, все то, что осталось.
Дар Божий не отнят. Ей свыше дано
Играть, чтоб мурашки на коже рождались,
На сердце рождались от песни ее.
Без слов, но понятна, о чем ее песня.
Испиты на вечер все слезы до дна.
Душа приумолкла, закрыла дверь муза.
Не каждому исповедь эта дана.
Апрель. 2007 г.