Соседи не спустили

   
   

     Дня за четыре стала Дунька сряжаться к престольному празднику, за рекой, к Миколину дню.  Все хозяйственные дела обговорили, мужик-то и спрашивает:
 « У меня есть праздничная сряда: от тятьки рубаха с поясом осталась да штаны – вот и наряжусь. А вот, ты, Дунька в чём пойдёшь? Ведь у тебя всё старое ношено да переношено». 
- « Офонька, за меня не горюй, схожу вонде к Миколине Ванечкиной – она сарафан посулила. А Пашина Федичова – рубаху с поясом, да Олёшина Офонюгичова  чего-то сулила дать. Они уж старухи, куда им наряжаться-то?». 
Офонька и говорит:  « А ведь  соседи могут и не спустить»…
   Вспыльчивая Дунька была и начала соседок ругать, всё им вспомнила. Вдобавок словами, матерными да срамными, обозвала всех и спокойно спать пошла.
   Офонька мужик был по характеру  злой да ехидный, и рано утром обошёл всех старух соседских и сказал им:
«Вчера  моя Дунька вас по всякому выругала, да прибавляла  крепким матюком. Сегодня она придёт наряды просить, так уж не давайте ей».
 Старухи дружно пообещали:
 « Что ты, Офонька, разве дадим ей нарядов, когда она нас по всякому  выругала да выматюкала»!
   Пошла Дунька днём к старухам за нарядами, да вскоре сильно злая воротилась домой. Спрашивает Офонька:
 « Чего-то ты скоро воротилась? Дома что ли нет никого»? 
 « Старухи-те дома, да нарядов нет. Отдали в нижний конец деревни девкам. Сулили-то мне, а досталось им». И опять начала ругать старух.
 « Поменьше бы ты, жёнка, старух-то ругала, может бы, и с нарядами была» - промолвил Офонька.  Нарядился и пошёл Миколин день к родне праздновать.
    Дунька, оставшись одна, ещё долго обижалась на старух, не понимая, что сама себя не спустила к празднику. Винить же надо свой непослушный язык да спорливый характер.