Альфред Хейдок. Откуда приходит помощь?

                ОТКУДА ПРИХОДИТ ПОМОЩЬ?

      В дни, когда наша страна впервые за время гитлеровского вторжения нанесла под Москвою бронированным кулаком зарвавшемуся врагу сокрушительный удар в лицо, на подмосковные колхозные поля вышел одинокий человек. Он был голоден – очень голоден. Движения его были медленны – он расчетливо тратил энергию, чувствуя, что ее осталось немного. Серое небо поздней осени не радовало ни одним проблеском солнца и нагоняло свинцовую тоску. Вся надежда голодного заключалась в том, что на колхозных картофельных полях, откуда картофель давно уже был убран и свезен, все же где-нибудь должна была остаться притаившаяся, незамеченная картофелина. И таких могло быть несколько, даже много...

      Но он не знал, что до него по этому полю ходили уже многие, такие же голодные, как он, и разыскивали те же самые картофелины... Надо было в рубашке родиться, чтобы теперь там найти хоть одну.

      Но он этого не знал, ходил по полю и заостренной палкой взрывал землю то здесь, то там. На это он потратил последние силы и упал. Теперь он глядел в серое небо и довольно равнодушно думал, что смерть, наверное, наступит от холода, которому противопоставить нечего – кровь остынет, наступит дремота, а просыпаться не надо будет.

- Кр-р! – над ним раздался резкий крик вороны. Она пролетела над ним совсем низко и села шагах в десяти от лежащего человека, причем тот заметил, что она выпустила из когтей какой-то довольно большой предмет.

      Он сделал резкое движение, и ворона, испуганно каркнув, взмыла в небо – предмет остался на земле.

      Человек медленно подполз к нему – это был хлеб, большой кусок, –  как она его утащила?!

     Человек ел медленно, стараясь разжевать каждую крупинку, чтобы она отдала все свое содержание его организму, и это было трудно – трудно было удержаться, чтоб сразу не проглотить всего.

      Потом он снова пошел, потому что кризисная точка была пройдена, и ему снова хотелось бороться за жизнь, за счастье, которое всегда кажется притаившимся где-то впереди...


      Внизу свинцово поблескивал Каспий. Убийственное равнодушие изливало серое ноябрьское небо. Самолетик был маленький, типа гидроплана, кроме летчика и механика в нем находился единственный пассажир – ученый. Строго говоря, это был не пассажир, а скорее командир, потому что государство предоставило ученому самолет для обследования лежбищ тюленей, которым ученый вел учет, и экипаж должен был повиноваться его распоряжениям.

     Такие полеты производились и раньше и обычно занимали несколько часов, поэтому ученый думал, что жена совершенно излишне почти насильно при уходе из дома навязала ему с собой холодные котлеты...

      Так думал он и в тот момент, когда заметил, что у механика и летчика очень расстроенные лица и они яростно жестикулируют. В чем дело?

     И тут выяснилось (экипажу было стыдно в этом сознаться), что перед вылетом они не проверили заполненность баков с горючим, и теперь горючее на исходе, мотор вот-вот начнет барахлить...

     Ученый взглянул на безбрежное свинцово-серое пространство внизу, ощутил внезапный холодок под ложечкой и дал команду спуститься на воду; вскоре самолетик закачался на небольших волнах. Ветром его погнало куда-то...

      Они были мужчинами – никто не унывал. Собственно говоря – чего тут унывать? Ведь с аэродрома, как только пройдет время их обычного возвращения, пошлют другой самолет их разыскивать... Конечно, ночь-то, пожалуй, придется мерзнуть в кабине, но как только рассвет, начнутся поиски... Лишь бы волнение не усилилось.

      Перед наступлением ночи они поделили котлеты ученого и с благодарностью помянули его жену.

     А их все куда-то гнало. Перед рассветом они ощутили толчок – поплавки ткнулись в прибрежную мель. До берега все же еще было далеко, да и был он ненастоящий, вроде какого-то поросшего камышом островка, на котором – ни души. Незачем туда добираться, в ноябрьской воде ноги мочить... Скоро, наверное, поисковый самолет покажется...

     И действительно, на второй день к обеду поисковый самолет показался далеко на горизонте, точно чайка, он кружился над морем и исчез. Настроение резко упало. Голод заговорил сильно. В кабине было холодно. Прошел день, другой – ударил мороз. Вокруг самолета образовался лед. Его сосали. По нему можно было сходить на островок, жечь там сухой камыш и греться. Но море еще не замерзло. На каком-то расстоянии от самолета ледяную кромку лизали свинцовые волны – темное и грозное открытое море уходило к линии горизонта.

      Пленники моря голодали. На пятый день над вмерзшим самолетом пролетел орел, неся в цепких когтях большую рыбу. На небольшом расстоянии от самолета, между ним и берегом, рыба выскользнула и тяжко шлепнулась об лед. Она не успела пару раз вильнуть хвостом, как из кабины выскочили трое мужчин и, как бешеные, вцепились в нее...

     Рыбу варили, пили отвар, делили тщательно. И тогда ученый, подкрепившись, сказал, что по его расчетам курса самолета берег, то есть настоящий берег, не должен быть далеко, и 'как только море замерзнет окончательно, он пойдет искать этот берег.

     Так он и поступил: на девятый день морского плена он достиг берега, набрел на казахское селение, откуда направил помощь оставшимся на самолете. Но без этой рыбы...

                ИМПУЛЬС В СЕРДЦЕ

      Их было двое –  два русских парня, совсем молоденькие. Им было дано задание патрулировать площадь у самого большого китайского театра в Шанхае и также в районе, прилегающем к каналу, который отделял Французскую концессию от чисто китайской части великана города. Этих парней во время Октябрьской революции малышами привезли беженцы, и тут они выросли. Суровая безработица загнала их на службу во французскую полицию Концессии.

      Патруль ленивым шагом отмеривал пространство своего участка. Вокруг сновала стремительная толпа: рикши, пешеходы, торговцы с лотка, уличные парикмахеры, грязные изъязвленные нищие, воры и всякого рода дельцы... И это было странно, потому что тут же, совсем рядом, за узким каналом, шла война, жестокая и безжалостная. Япония, уже захватившая Маньчжурию, захватила теперь военною силою величайший порт Китая – Шанхай. Французскую концессию, занимавшую добрую половину города, пока что незримой стеной ограждали международные договоры, которые Япония соблюдала, поскольку еще не настало время на них наплевать... Как остров среди бушующего моря, стояла Концессия, и сюда сбежались от войны все богачи китайской части города – шла бешеная спекуляция и торговля чем угодно.

      По ту сторону канала умирали, отстреливаясь, китайские солдаты; торжествующий враг, как хворостинку, ломал их сопротивление и гнал...

      А по эту сторону театр ломился от зрителей-китайцев, которые искали художественного наслаждения. И два русских парня, вооруженные свистками и пистолетами, следили за порядком, который не нарушался, и им было скучно. Они, конечно, не могли знать, что произойдет в течение нескольких ближайших минут. А произошло вот что: китайское командование, предвидя неминуемое поражение, решило рискнуть единственным имеющимся у них самолетом, которым обычно пользовались для разведочных целей. Самолет нагрузили бомбами и дали летчику задание сбросить их все на японский крейсер в Вампу, откуда велся губительный артиллерийский обстрел и шли подкрепления. Летчик поднялся в воздух, но тут же выстрелом с крейсера был ранен в голову.

      Обливаясь кровью, застилающей глаза, и чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он все же вел самолет вперед, и ему показалось, что он достиг крейсера и ему пора дернуть за рычаг бомбосбрасывателя...

      В самом же деле он потерял направление, перелетел через канал на Французскую концессию и теперь находился над площадью у самого большого китайского театра в Шанхае... А там только что закончилось дневное представление, и густой поток человеческих тел лился из театра на площадь. Тут же столпились рикши, ожидавшие этого момента, чтобы заполучить пассажиров, и туда же устремились уличные торговцы. Шоферы частновладельческих машин уже предупредительно распахивали дверцы перед приближающимися хозяевами. Рука теряющего сознание летчика тянулась к рычагу...

      В это время патрулировавшие находились у самого подъезда театра и, напустив на себя официальное высокомерие облеченных властью блюстителей порядка, гордо посматривали вокруг. И вдруг один из этих парней ощутил неодолимый импульс в сердце, повелительно приказывающий ему сейчас же идти и завернуть за угол театра. Он, не раздумывая, шагнул, крикнув товарищу:

- Пошли!
И тот, тоже не раздумывая, шагнул ему вслед, и через мгновение они очутились за углом здания.
      За ними раздался страшный взрыв: взорвался весь груз бомб, который, как казалось теряющему сознание летчику, он доставил по назначению.

      Патруль бросился назад – на площадь. Она буквально дымилась газами взрыва, испарений крови – тут нашла смерть не одна тысяча людей... Искореженные остовы автомашин и жалкие обломки колясок рикш, перемешанные и перепачканные истерзанными кусками человеческих тел, как и вся площадь, –  дымились, от них шел пар с резким запахом, от которого тошнило. Именно этот газ и запах, точно маска хлороформа, ударил в лица обоих парней, и они, потеряв сознание, ткнулись лицом в землю.

      Их потом подобрали и отвезли в госпиталь, где они скоро пришли в себя. Но после страшного зрелища они целые сутки не могли ничего есть, что, при их молодости и прекрасном аппетите, пожалуй, надо считать самым сильным признаком потрясения. Кстати, один из этих парней – мой сын.

      Откуда пришел импульс в сердце? Кто послал птиц с хлебом и рыбою, чтобы накормить голодающих?

      Рано еще отвечать на эти вопросы: нужны еще примеры. Даем следующий.

                СПАСИТЕЛЬНАЯ ЗАБЫВЧИВОСТЬ

      Летчику дали служебную командировку в другой город, куда он должен был отбыть очередным рейсом самолета, но уже в качестве пассажира. Он приготовился, заказал такси и своевременно в сопровождении жены поехал на аэродром, чтобы попасть туда к моменту посадки пассажиров. Проехав половину пути, он обнаружил, что бумажник с командировочными документами забыл дома. Пока он возвращался за документами и потом ехал на аэродром, его самолет уже отправился. Тогда летчик зашел в служебное помещение к сослуживцам, где и задержался. И тут по истечении какого-то времени ему сообщили, что самолет, на который он опоздал, разбился, и все, находившиеся в нем, – погибли...

      Об этом рассказала подруга жены "забывчивого" летчика.

_____________
* Вторая часть – размещена  в Проза.ру 20 апреля 2013 г.
   Владислав Стадольник http://www.proza.ru/avtor/vladislav4