Кому такси

Когда мне совсем грустно, я таксую по району, выезжаю под ночь и катаюсь до трёх, особенно в непогоду. Бывает, ездишь всю ночь, и ни души, приезжаешь с пустым баком и курить нечего, тогда я сажусь за книгу, и всё само собой куда-то развеивается. Бывает уже катаюсь на чистом энтузиазме, местность изучаю, но всё время думаю о потустороннем. Вот думаю, я здесь, а мысли мои там, и никак не могу к себе приблизиться. Женщины почему-то дают больше, мужики как-то подсмеиваются, семейные пары с детьми чинно, как сказал бы Леонид Владимирович, довожу до подъезда, но как у Кафки всегда чувствую какую-то неудобность и изначально веду себя более радушно, чем есть на самом деле. Однако с некоторыми людьми всё получается как-то по-свойски, и после них в машине остаётся гулкий дым незримой памяти, думаю, многие таксисты знают об этом, и поэтому они такие ушлые. Сел как-то ко мне конь в пальто, реально, до ночника и обратно. Я заметила его ещё на повороте, но как-то не решилась, но, вспомнив, про женщину, которая вот-вот рассказывала мне про маньяков в своём безумном захолустье, я подумала, чем чёрт не шутит, а не набегаешься, развернулась, и сдала задом, так как он не сразу поднял руку. Бродяга побежал мне навстречу, прыгнул в машину, широко раскрывая дверь и тыл своей куртки, спросил можно ли курить, и мы поехали. Всё как-то сразу выстроилось в соразмерном порядке, и даже, нарушив правило разворота, я ни на секунду не усомнилась в его безмерности и причалила прямо к борту. Мужик выскочил из машины и хотел оставить задаток. Совсем молниеносно он появился снова, и мы опять поехали. Он положил на панель деньги, подтвердил, что нежадный, и представился водилой скотовозов ЛиАЗ, это были такие автобусы, кто не знает. Потом он запил и забыл про автобусы, а то бы он бы хоть сейчас бы сел за баранку. На этой замечательной ноте мы въехали в арку, отчего деньги поехали, но не упали, а пришлось припарковаться, потому что спешить якобы было нечего, и мы присели. Мой товарищ приоткрыл дверь, придерживая её ногой, принюхался второй раз, достал пузырь и смачно приложился, издавая заветное бульканье, вытерся по-джентельменски и закурил. Он тут же показал мне свою правую руку, опухшую и перебитую в запястье, и любовно пошевелил пальцами, сказав, что разработал её самостоятельно. Потом он накинул мне ещё пятак и запел, про домино, про город и про машину, которую разбил по пьяни, а то бы он, несомненно бы, уже бы и сел за мою баранку, но должен уйму денег и приходится работать плотником, электриком, сантехником и так далее, инструменты у него имеются, если что. Почему-то он сказал “москвяч”, и вспомнил, что служил в Сибири, как Брат, которого я не смотрела, оглянувшись куда-то вдаль. Потом он опять накинулся и сказал в лоб, что надо выговориться, и я спросила его про жену. Жена оказалась рядом, в этом же подъезде, а закадычный друг моется в его ванне и скоро тоже выйдет, видимо с полотенцем. Тут мне позвонил Николай, друг Димона, и я решила, что до кучи встречусь и с ними, чтобы потом больше никогда не встречаться. Мужик не обиделся, а терпеливо ждал, а потом я спросила, есть ли у него дети, и он неожиданно заплакал. Оказалось, что был у него сын, Алексей, в честь деда, которого задавил другой дед со слезами на глазах, когда тот выбежал на дорогу за мячом, и он ни разу у него не был. И тут он завыл тихо и необузданно, и сказал, что зря он об этом, посмотрев куда-то на небеса, и я вспомнила Фёдора, и мы опять поехали, проникая вглубь двора. Оказалось, мы искали колдобины, чтобы лучше слышать машину, музыки я тогда не включала, и мы ехали в абсолютной тишине, наверное, вслушиваясь друг в друга. Ямы нашли нас сами, и я проехала по ним с большой осторожностью, на что он сказал мне, что у меня что-то с правой подвеской и диском, честно мне говоря. При очередном входе в арку он попросил меня затормозить, и я затормозила на скорости, что машина дала звук, и снова въехала на бугор. Не сомневаясь, что всё в порядке, я спросила, как ему, и он ответил, что машину повело, а про термометр он даже не заикнулся, скорость у меня не показывает, поэтому я определяю бензин по памяти. Так мы подъехали к дому. Больше он не стал меня задерживать, и я записала его номер телефона. Мы познакомились. Его звали Игорь, ему было 46 лет. При мне он ни разу не ругнулся матом, и пытался поцеловать мне руку. Больше я его никогда не видела, а если увижу, то, наверное, тоже запою. Это точно! 16 ноября 2010 года!