Одно стихотворение

ИЗ ИНТЕРНЕТА

https://sites.google.com/site/odnostihotvorenie/
....................
Главная страница. Сонет XVIII Луизы Лабе / Louise Lab;

Одно стихотворение

Лабе, Луиза Шарли.

Сонет XVIII.
 Сонет 18, как и само имя Луизы Лабе для меня – недавнее открытие.  Потрясла простота, искренность и какая-то вне- ,  над- временность поэтических строк. Написано в 16-ом веке, а хочется выучить наизусть и дать стихотворению жить в своем сознании и помогать  осмысливать то, что происходит со мной в 21-ом веке. Да и вообще, так ли уж изменились человеческие чувства за пять веков…

Вот этот сонет, каким я его услышала впервые.

 

                XVIII
Целуй меня, целуй опять и снова!

Мне поцелуй сладчайший подари

И поцелуй крепчайший повтори.

Тебе – жар поцелуя четверного.

 

Ты жалуешься? Боль смягчить готова:

Вот самых нежных десять – все бери.

Так счастливы, целуясь до зари,

Мы будем радовать один другого.

 

И насладимся жизнью мы двойной:

Мы будем и в любимом и собой.

Внемли, Амур, безумному признанью:

 

Мне скромницею жить невмоготу.

И чувствую я страсти полноту,

Лишь если волю я даю желанью.

                Перевод И.Ю. Подгаецкой

 

Сразу возникло много вопросов. Кто такая эта Луиза Лабе? Когда и где она жила? Кого любила? Стало интересно, а как этот сонет звучит на языке оригинала? Насколько перевод точен и адекватен? Что осталось для русскоязычного читателя за скобками? Для себя я нашла некоторые ответы и делюсь ими с вами. Итак, все по порядку.

 

Краткие биографические сведения.

История публикаций в мире и в России.

 

Луиза Лабе (Louise Lab;) предположительно  родилась в  апреле 1522 года недалеко от Лиона и умерла там же  весной 1566 года.  Лион XVI века расположен на слиянии двух судоходных рек – Роны  и Соны на пути между Средиземным морем и внутренней Францией, Швейцарией и Италией – это перекресток торговых путей, центр ремесла и торговли. Отец – Пьер Шарли дал дочери прекрасное образование. Она знала греческий, латинский и итальянский языки, а круг ее чтения был столь же широк, как и у крупнейших личностей эпохи Возрождения. Особая атмосфера вольности, царившая в Лионе, позволила отцу обучить дочь не только гуманитарным наукам и игре на различных музыкальных инструментах, но и искусству верховой езды, фехтованию, гимнастике. Наставником и учителем Луизы стал выдающийся поэт Морис Сэв (1500 – 1564), учившийся в Италии и прививший своей ученице любовь к Данте и Петрарке.

Наделенную от Бога красотой, умом и талантами, Луизу Лабе называли «прекрасной канатчицей». Делал и продавал канаты ее отец, этим же ремеслом занимался и муж Луизы - Эннемон Перен. Брак не ограничивал ни творческих, ни эмоциональных порывов Луизы. В истории остались свидетельства ее дружбы с мужем и его благожелательного отношения к занятиям супруги. Поэтесса Луиза Лабе известна как основательница первого литературного салона

[10: 876].

До нас дошли ее двадцать четыре сонета, три элегии и одно прозаическое произведение «Спор Безумия и Амура», а также  подборка стихотворений, составленных  в ее честь поклонниками. Начиная с августа 1555 года, знаменитый лионский издатель Жан де Турн издает «Сочинения Луизы Лабе, Лионки» (Oeuvres de Louise Lab;), а затем  дважды переиздает их в 1556 году.

 В течение XIX века во Франции вышло пять собраний сочинений  Лабе, а ее сонеты и элегии в поэтических антологиях этого времени неизменно фигурировали среди шедевров французской поэзии. ХХ век стал веком мировой славы Луизы Лабе. Первой страной, в которой Луиза Лабе была адекватно переведена и воспринята, была Германия, где в 1917 г. Р.-М. Рильке, мастер сонетной формы, сделал двадцать четыре сонета лионской поэтессы достоянием немецкой поэзии. В 20-е-30-е годы появляются переводы Луизы Лабе в Англии, Польше, Голландии, Венгрии. В 40-50-е годы к ее поэзии обратились переводчики Америки, Италии, Испании, Швейцарии, Румынии. А последующие десятилетия отмечены своего рода «международными состязаниями» по освоению поэтического наследия Луизы Лабе [7: 256-257].

  Русскоязычному читателю творчество Луизы Лабе почти неизвестно. Первое полное издание сочинений Луизы Лабе в России появилось только в 1988 году. В серии «Литературные памятники» вышла книга, составленная И.Ю. Подгаецкой «Луиза Лабе. Сочинения» [3]. Включенный в издание 1988 года очерк И.Ю. Подгаецкой  «Луиза Лабе, прекрасная канатчица» [7]  является наиболее авторитетной и подробной биографией лионской поэтессы, вышедшей на русском языке.

За 30 лет, прошедшие  со дня первого полного издания художественного наследия Луизы Лабе на русском языке, библиография исследований о ней в России почти не пополнилась. Список литературы в данной публикации является практически исчерпывающим.

 

Луиза Лабе и женский вопрос

 

Блестящее образование, ум и богатая эрудиция принесли свои плоды. Луиза Лабе не могла не сказать своего слова в споре о положении женщины в обществе.

Книга Лабе во Франции, как и русскоязычное собрание ее творений, вышла с посвящением своих трудов М.К.Д.Б.Л. (Мадемуазель Клематис де Бурж, Лионки[2]). Это - своего рода предисловие к ее трудам, своеобразный манифест, который содержит четко сформулированные взгляды Луизы Лабе на предназначение и роль женщины.

Достаточно нескольких цитат, чтобы понять, почему к ее имени не перестают обращаться феминистки: «…мое страстное желание увидеть, что наш пол не только красотой, но и ученостью и доблестью превосходит мужчин или сравнивается с ними, я могу лишь просить добродетельных дам хоть немного возвысить свой ум над уровнем своих прялок и веретен и постараться доказать миру, что если мы и не созданы для того, чтобы главенствовать, то тем, кто правит нами и заставляет повиноваться, не следует пренебрегать нашим участием не только в домашних, но и в общественных делах.

Вот почему мы должны воодушевлять друг друга в столь похвальном предприятии, заниматься коим следует не отвращая и не щадя ни ума своего, коему  уже сопутствуют многие и различные прелести, ни молодости, ни других щедрот фортуны, дабы приобрести ту честь, которую литература и  наука обычно приносят тем, кто всецело отдается занятию ими» [3: 6-7].

С позиций нашего времени такие высказывания кажутся очевидными, а вот если представить, что во времена Луизы Лабе всерьез велись споры о том, есть ли у женщины душа, а надетый, даже в случае необходимости, мужской костюм мог вполне привести даму на костер, то широта взглядов и бесстрашие «прекрасной канатчицы» восхищают.

 

Сонет 18

 

Мы уже говорили, что перу Луизы Лабе принадлежит 24 сонета. Форма сонета, к тому времени так хорошо освоенная итальянцами, в XVI веке еще только входила во французскую поэзию. Причем у поэтов Лиона сонет приобрел своеобразные черты, о чем мы скажем ниже. Итак, перейдем к избранному  18 сонету.

Вот этот сонет[3] в том виде, как он был издан в 1555 году в сборнике  «Oeuvres»[4].  Нумерация строф введена для удобства их последующего рассмотрения.

 

                XVIII[5]

1. Baise m’encore, rebaise moy et baise:

2. Donne m’en un de tes plus savoureus,

3. Donner m’en un de tes plus amoureus:

4. Je t’en rendray quatre plus chaus que braise.

 

5. Las, te pleins tu? ;a que mal j’apaise,

6. En t’en donnant dix autres doucereus.

7. Ainsi meslans nos baisers tant heureus

8. Jouissons nous l’un de l’autre ; notre aise.

 

9. Lors double vie ; chacun en suivra.

10.Chacun en soy et son ami vivra.

11.Permets m’Amour penser quelque folie:

 

12.Tousjours suis mal, vivant discrettement,

13.Et ne me puis donner contentement,

14.Si hors de moy ne fay quelque saillie.

 

               

Для удобства приводим и современный вариант сонета также пронумеровав строфы.



18

1. Embrasse-moi, embrasse-moi encore et encore:

2. donne m’en un de tes plus savoureux,

3. Donne m’en un de tes plus amoureux:

4. je t’en rendrai quatre plus chauds que braise.

 

5. Las, te plains-tu? Viens, que j’apaise ce mal

6. en t’en donnant dix autres encore plus doux.

7. Ainsi m;lant nos baisers si heureux

8. jouissons l’un de l’autre ; notre aise.

 

9. Alors chacun de nous aura une double vie.

10.chacun vivra en soi et en son ami.

11.Lasse-moi, Amour, imaginer quelque folie:

 

12.je suis toujours mal, car je vis repli;e sur moi,

13.et je ne puis trouver de satisfaction

14.sans me ruer hors de moi-m;me.

 

 

 

 Процедура интерпретации 

 

Перейдем к построчному прочтению каждой строфы с выделением тех элементов, которые представляются наиболее содержательными   с их переводом на русский язык.

В первой строке при сравнении современного французского текста и текста оригинала сразу бросается в глаза замена глагола “baiser” глаголом “embrasser”. Денотативное значение обоих глаголов – «целовать», хотя коннотации разные. В языке XVI века глагол “baiser” имел также значение “faire l’amour”, то есть «заниматься любовью», которое, кстати, этот глагол до сих пор сохранил в просторечии, в языке арго. Современные интерпретаторы вводят глагол “embrasser”, сглаживая тем самым для современного читателя откровенную чувственность начальных строк сонета. Более того, в современном французском языке широкое использование глагола “embrasser” обусловлено именно грубоватой прямолинейностью и многозначностью, которую несет в себе глагол «baiser».

          Подчеркивание темы поцелуя с сохранением слова «baise» вводит сонет в один ряд со стихами этой тематики[6] и является скрытой аллюзией на «Песнь Песней Соломона», первый стих первой главы которой звучит так: «Qu'il me baise des baisers de sa bouche!» - «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!».

          Во времена Луизы Лабе уже было общепринято (утвердившееся со времен средневековья) обращение к Песне Песней как к прообразу мистических взаимоотношений между Христом и церковью. Для воспроизведения мистических восторгов  постоянно использовались слова и выражения, относящиеся к области земной любви и сексуальных отношений [1:34]. Здесь поэтесса обращается к любимому – конкретному земному человеку, но аллюзия на стихи Библии придает этому обращению практически неисчерпаемую глубину символа.

          Строки 2, 3, 4, 6 содержат эпитеты к слову “baise” «поцелуй» “plus savoureus” и “plus amoureus”, “doucereus” и сравнение “plus chaus que braise”. Прилагательные «вкуснейший», «самый любящий»,  «нежнейший», «самый горячий» употреблены в превосходной степени сравнения, а параллелизм конструкций (строки 2, 3, 4) подчеркивает и усиливает смысл: ничего превосходящего эти поцелуи любви не существует.

          С первых строк сонета бросается в глаза обилие повторов – на уровне лексики и грамматических конструкций. У разных исследователей эта особенность сонетов Лабе вызывала разные реакции и даже обвинения в неуклюжести и в несовершенстве формы[7]. Однако, очевидно, что здесь все повторы и, в частности, повторы односложных слов “te” и “plus” создают напор, говорят о  накале чувств до предела.

Cтроки 4-6. Числительное “quatre”, («четыре»), присутствующее в четвертой строфе и “dix”  «десять», указывающие на число поцелуев, вполне можно рассматривать как указание на четырнадцати стихов сонета.  Еще более понятным смысл четырнадцати поцелуев как четырнадцати стихотворных строк становится в свете утверждения Луизы Лабе из «Спора Безумия и Амура»: «…самое большое удовольствие после любви – это разговоры о любви» [5: 50].

          Но есть и еще один уровень смысла. Числительные «четыре» и «десять» у греков и пифагорейцев[8] имеют свою глубокую символику. «В пифагорействе четверка означала совершенство, гармоничную пропорцию, справедливость, землю. Четыре – число клятвы пифагорейцев. Четверка и десятка – божества» [9: 42]. «…Десятка – это монада, возобновление ряда, бесконечное распространение, совершенство. В Риме это число изображалось знаком «Х» - совершенной фигурой, означающей полноту» [9: 75].

То есть, если принять во внимание идущую от античности символику числительных «четыре» и «десять», то исчисленные ими поцелуи соединяют земное и небесное, являя полноту и совершенство.

          Строка 7 являет своеобразную кульминацию,  к которой приводит напряжение, создаваемое многократным употреблением прилагательных в превосходной степени. Все разрешается в усилительной частице “tant” «так» и прилагательном “heureus” «счастливы». В чем же особенность этого счастья?

          Строки 8, 9, 10 “l’un de l’autre” «один в другом»,  “; chacun” «друг в друге» “chacun en soy et son ami” «каждый в себе и в своем друге» -  содержат тематический ряд слов, описывающий новую жизнь, которую дает любовь. Местоимения «мы» и «наша» в строке 8 - “jouissons nous” (мы насладимся)  “notre aise” (наша радость) - подчеркивают обоюдосторонний характер этого счастья. Это – умноженная вдвое жизнь “double vie”, начинающаяся с момента встречи и уже не имеющая конца, на что указывает простое будущее время “vivra”, “suivra”.

          Безусловно, мысль сразу обращается к Платону и двум душам, нашедшим друг друга и  сливающихся в одну, отсылая нас к мифу об андрогинах. Новая жизнь, вызванная любовью, была вполне освоена средневековой мыслью и ранним Возрождением. За любовью было признано величайшее ассимилирующее свойство, когда «путем любви любящий становится во всем подобным любимому «переходит в него», делается таким же как любимый» [1: 31].  Беатриче и Лаура приводят своих возлюбленных в рай, соединяют с Богом, но это любовь платоническая. У Луизы Лабе рай начинается здесь и сейчас он вполне чувственен, он в радости и наслаждении друг другом еще здесь, на земле.

          В следующей строке 11 меняется ритм и подготавливается заключительная, главная строка сонета, которой отводится центральная роль. Строка 11 “Permets m’Amour penser quelque folie” или более современно звучащая строка  “Laisse-moi, Amour, imaginer quelque folie” почти дословно перекликается с заголовком прозаического «Спора Безумия и Амура» [5] - “Debat de Folie et d’Amour” и фактически является аллюзией на название «Спора», тем самым подтверждая понимание  строф 4-6. В переводе

И.Ю.Подгаецкой «Позвольте мне Любовь слегка Безумьем врачевать» [7: 230].

          В строке 12 “Discrettement” соответствовало в 16 веке “avec retenue”, то есть «сдержанно».

          Прежде, чем мы перейдем к заключительной 14ой строфе сонета, следует сказать, что одно из самых трудных требований, предъявляемых к сонету, была как раз последняя строфа, которой отводилась центральная роль выразителя главной мысли, идеи. Надо сказать, что над этим трудилась не только Луиза Лабе, но  и другие поэты Лиона, добившись сближения сонета с эпиграммой, тем самым став «одними из первых, кто вывел французский сонет к высотам неоплатонической лирики» [7: 248].

          Своеобразие структуры лионского сонета в устремленности к своей наивысшей точке, к последней строке. Что же содержит заключительная строфа 18 сонета?

          Строка 14. Слово “saillie”[9] имеет несколько вариантов перевода 1) брызгать, бить ключом, 2) выступать, выдаваться наружу, 3) покрывать  (о животных). Во Франции эпохи Ренессанса  это слово использовалось как военный термин “faire saillie”, что могло соответствовать «прорываться, выходить из окружения». Тогда же слово “saillie” использовалось и в значении “d’accouplement  animal” -   «совокупление, спаривание  животных, случка». Последнее значение также  сохраняется в слове “saillie” и в настоящее время.

          Последняя строка, имеющая по-русски как минимум четыре варианта подстрочника, является чрезвычайно сложной для интерпретации и, соответственно, перевода. Предложенный И.Ю. Подгаецкой подстрочник «выход из себя» предполагает  некий религиозный экстаз, сходный с тем, который испытывали христианские мистики. Оттенки значения слова “saillie”, связанные с прорывом окружения, могут означать и преодоление замкнутости в собственном «Я», а в сочетании с семой «спаривание»  представлять собой некую метафору преодоления замкнутости через естественное соединение.

          Заключительная строка возвращает нас к началу сонета, делая его совершенным и законченным. Поцелуй, как соединение и слияние двух душ заканчивается мистическим выходом в иные сферы бытия, уже не ограниченные рамками этого мира.

          В сонете используется обычная, бытовая лексика, отсутствуют так широко распространенные во времена Луизы Лабе латинские заимствования, витиеватые сравнения и антитезы. Следует заметить, что антитезы со времен Петрарки считаются неотъемлемой частью любовной лирики. Сама Луиза Лабе отдает дань антитезе в VIII сонете и делает это блестяще. Простота и безыскусность XVIII cонета делают его неповторимо искренним, его интонацию - задушевной и почти разговорной.

          И все-таки, внимательно присмотримся к содержанию и форме сонета. Здесь нас ждет еще одно открытие. В сонете отсутствуют традиционные лексические противопоставления, но весь сонет логично распадается на две части: на тезис и антитезис, - части, в которых как бы присутствует вопрос и ответ, образ и его истолкование. Образ – ласкающая друг друга пара (первые восемь строк), истолкование (последующие шесть строк) – новая двойная жизнь, жизнь не ограниченная земными рамками, несущая с собой радость, свободу, бессмертие. 

          Таким образом, вполне чувственная и земная любовь-страсть через естественные проявления становится путем и выходом в иное бытие, бесконечность, вечность. Так понимаемая любовь решает всегдашнюю проблему одиночества человечества в этом мире, придает смысл жизни и даже удваивает эту жизнь, принося удовлетворение и наполненность.      

Для художественного произведения вообще, а в особенности для поэтического творения, форма содержательна, а содержание оформлено[10]. Перевод, как бы он ни был хорош, может только приблизить нас к пониманию, но никогда не сможет заменить оригинал. Всегда будет некий неподдающийся переводу «остаток». Именно поэтому мы и предприняли эту попытку интерпретации, которая  помогла осознать своеобразную художественную модель мира, развернутую в сонете.  Масштаб и глубина дарования Луизы Лабе, безусловно, заслуживают самого пристального и внимательного прочтения ее произведений.

Библиографичекий список

1. Бицилли  П.М. Элементы средневековой культуры.- СПб.: Мифрил, 1995. - XXVIII+ 224 с.

2. Лабе (Луиза Шарлен)// Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Том XVII. - СПб, 1896.- С. 174.

3. Лабе Луиза. Сочинения.- М.: Наука, 1988. - 347с. (Литературные памятники).

4. Луиза Лабе. К.М.К.Д.Б.Л // Лабе Луиза. Op. cit.-  С.5-9.

5. Луиза Лабе. Спор Безумия и Амура // Лабе Луиза. Op. cit.- С. 10-89.

6. Макаренко С. Луиза Лабе. Искры от костра души.

http://sphinxlit.narod.ru/poetry/labe.htm

7. Подгаецкая И.Ю. Луиза Лабе, прекрасная канатчица // Лабе Луиза. Op. cit.- С. 191-263.

8. Сосновская В.Б. Художественный текст в практике филологического обучения (анализ и интерпретация): учебное пособие / В.Б.Сосновская. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2007. – 58 с.

9. Энциклопедия символов / сост. В.М.Рошаль.- М.: АСТ; СПб.: Сова, 2007.- 1007, [1] c.: ил.

10. Женщина // Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Том XIа. - СПб, 1894. С. 876.       

11. Ар. Горнфельд. Соннет // Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Том ХХХа.- СПб, 1900. С. 859 – 861.




[1] Термин «интерпретация» понимается вслед за В.Б. Сосновской  как «воссоздание читателем воспринятого им содержания на основании прочтения формы, в которой это содержание материализовано» [8: 32].

[2] К.М. К.Д.Б.Л. – инициалы ясные для лионского окружения Луизы Лабе - были расшифрованы позже, в издании 1762 г. См. об этом  Примечания в книге Лабе Л. Сочинения [3: 264].

[3] Приносим сердечную благодарность за помощь с пониманием особенностей  французского текста, оказанную Метелевой В.В. и Ремезовой Н.И.

 

[4] Цитируется по
[5] При написании статьи использован обширный комментарий к 18 сонету И.Ю.Подгаецкой [3: 311-313], а также анонимный комментарий в Интернете
 

[6] Огромое количество поэтических произведений на эту тему позволяет И.Ю. Подгаецкой говорить о «жанре поцелуя» в поэзии Возрождения, связывая его возникновение с именем Иоанна Секунда и восходящего к стихотворению Катулла к Лесбии [3: 311] .

[7] «Cтоль же содержательны, на наш взгляд, и другие «огрехи» в стихотворениях лионской поэтессы, отмечаемые Сент-Бевом, Д. О’Коннор и современными критиками, ретроспективно мерившими поэзию Лабе поэтикой Плеяды как наиболее репрезентативной школы французского Возрождения» [7: 252].

[8] Луиза Лабе, получившая глубокое и всестороннее образование, хорошо знала древнегреческий, латынь и итальянский языки, прекрасно ориентировалась в мифологии, образах и понятиях, созданных греческими и римскими учеными, историками, философами, писателями и поэтами, не говоря уже об авторах и мыслителях эпохи Возрождения.

[9] Для переводчиков 18 сонета на английский язык задача несколько упрощается из-за наличия в английском языке, заимствованного из французского слова “sally”, которое, как часто случается с заимствованиями, сохранило только одну сему, роднящую его с французским оригиналом, а именно «резкий, неожиданный выход, прорыв», или в форме глагола «устремляться, вырываться, отправляться».

[10] Здесь мы полностью опираемся на работы Ю.М. Лотмана о функциональности художественной структуры, содержательности формы в искусстве. В особенности на его труд «Структура художественного текста» (М.: Искусство, 1970).