Наживали жили

От тоски уехать порешили,
Далеко от дома, от реки,
Где полвека с хвостиком прожили,
Где их сгнили детские пупки.

Запихали в пасть богатыря фургона
100 тарелок, 205 кастрюль,
100 флаконов шипр одеколона,
5 рулонов – разовую тюль.

Мебеля – шкафы, диваны, стулья,
Стол скрипучий – только на дрова,
Спирта  20 литров, сто трусов в бауле,
Туалета бирюзовых два.

50 мешков одежд, ковры с кистями,
Спичек  этак лет на пятьдесят,
3 велосипеда с женской рамой,
Пуд подушек и крысиный яд.

До отвала тот фургон набили,
Был водитель крайне поражён,
Вы свои богайством удивили,
Хватит, не резиновый ведь он.

Если б влезло, точно положили
Два сарая разного добра,
Глянь, не зря на свете мы пожили,
Вон как много шмоток, серебра. 

Им во след смотрели - сад вишнёвый,
Нет им места, значит брать нельзя,
Кот печальный на заборе новом,
Грустные собачии глаза.

По дорогам 1000 километров,
Пять переезжали областей,
Дули им вослед шальные ветры,
Торопя не прошеных гостей.

И приехали, богатство разложили,
Доверху  двухкомнатку забив,
Зря ли что ли наживали жили,
В хлопотах ребяток не родив.   

А потом от тесноты, от скуки
Стало всё тускнеть, ломаться, преть,
От натуги покривились крюки,
Шерсть жиреть, хрусталь чернеть.

И тоска их заточила снова,
Чудилось - вишневый сад в слезах,
Кот печальный на заборе новом,
Грустные собачии глаза.