Воспоминания

 Как жаль, что о своей родословной мы начинаем думать слишком поздно, когда уже некого расспросить, откуда идёт твой род. Я четверть века посвятила, чтобы полнее раскрыть историю своей родной больницы, а вот о своей родословной  до сих пор не послала запрос  в областной архив. Мне очень дороги воспоминания односельчан, оставшихся в живых,  о моей маме, бабушке, дедушке. 

 Об истории родной деревни я собрала некоторый материал. Мне хочется написать о деревенских традициях, как люди обращались друг к другу, как говорится, «в глаза» и «за глаза». Как «за глаза» называют, такого и уважения человек заслужил. Почти у всех было два обращения: у кого-то оно было от имени образовано, у кого-то от отчества, у кого-то от места рождения, у кого-то от прозвища.

  Если человек был родом из Часовни – значит, Часовленка, из Прилука – Прилученка, с Кульмина – Кульминченка, из Онеги – Онеженка, из Нижней Ваймуги – Нижноконка. Были и обидные «клики». Теперь мне уже не у кого спрашивать разрешения, можно ли их писать: Коля – Карамай, Гром,  Ваня – Воша, Кулик (фамилию не указываю), Яшка- Касарага, Громишка, Нюрка- Пекаришка и другие.

  Вот двойные обращения: Трефилович  и Смола, Марья Олексевна и Часовленка, Анна Павловна и Онохина, Василей и Вася Шайкин, Матрёна и Матрёха, Татьяна Дмитриевна и Татьянушка,  Настя и Настя Шайкина. Ещё я запомнила добрые прозвища: Саша Звозяк, Коля Типа (он в детстве не мог выговорить своей фамилии Антипин), Иван- Цыган, Катя Смолова (дочь Смолы), Марья Петуховна, Вася – Шаечка, Манька Ильёва, Шурка Махонькина (дочь Махоньки), Настя – Онеженка.

 Но были в деревне люди, которых всегда называли по имени-отчеству:  Пётр Сидорович (брат моей бабушки), Татьяна Еграфовна (правильно Евграфовна), его жена, Марья Никитична, Овдотья Сидоровна, Мария Николаевна и другие. Это мне сказала Лидия Александровна Дроздова, бывшая учительница.

  Овдотья Сидоровна – это моя бабушка. Она умерла, когда мне было 6 лет. Поздно я поняла, почему я её плохо запомнила. Лидия Александровна вспоминает: «Совсем незаметным для меня человеком была Овдотья Сидоровна. В детстве в вашем доме по каким-то делам мне доводилось бывать не раз. Но я не помню, чтобы она суетилась, торопилась, громко  говорила или ругалась, даже вообще голоса не помню. По кухне эта маленькая, сухонькая старушка будто плавала, как в русских хороводах плывут русские красавицы – движения ног не видно, никаких телодвижений не заметишь, а рисунок танца неотразим. Вот и Овдотья  Сидоровна без суеты вела утреннюю обредню чётко, по порядку, будто всё само собой делалось. В вашем дворе стояли колхозные лошади, пока конюшню не построили.

 Муж (мой дедушка Вася) был конюхом, работы у него было  по горло. Дочь Настя, не покладая рук трудилась на овчарнике. Потом вернулся с фронта сын Пётр и привёл в дом жену Дусю. Семья не маленькая (ещё немного жила младшая дочь Катя). Уже пожилая Овдотья Сидоровна справлялась со всеми домашними делами, успевая ещё и мужу помочь. Очень дружной была ваша семья, никто не слышал скандалов (в деревне этого не скрыть). Значит, сильны были в доме корни. У Дуси были проблемы со здоровьем, но никто никогда не слышал её жалоб. Умная была женщина, спокойная, приветливая и культурная. Немного пожила она с мужем. Пётр трагически погиб, но успел с тобой понянчиться. У шустрой черноглазой  Настюшки родилась чёрненькая, с яркими синими глазами дочка, такая крохотная куколка. Тебе с пелёнок приклеилось имя Шурочка.

  У Дуси детей не было, и стала она для тебя второй мамой в полном смысле этого слова. Мама Настя с утра до вечера была вся в работе, ведь в колхозе выходных не было, зато Дуся дарила тебе все нерастраченные материнские чувства: и поила, и кормила, и одевала, и обувала, и сказки читала, и  стихи учила, и гулять водила. Ты была, действительно, как куколка,  и своим развитием была на голову выше сверстниц».

  Потом Лидия Александровна наговорила обо мне много добрых слов. Я и не знала, что мне с пелёнок приклеилось это имя: Шурочка. Я уже давно бабушка – и всё равно Шурочка. Иногда обижалась, но в «глаза»-то всё равно называют по имени-отчеству. В стихире я САША, только один человек стал называть меня Шурочкой….

 Шурочка лучше, чем «профессор», правда?