Бессмертие - вещь кровавая...

Самые выдающиеся поэтические произведения, написанные на русском языке, как правило, имеют одну и ту же драматургию: пейзаж (увертюра), развитие сюжета (воспоминание) и кульминационная концовка (вывод). Стихотворения, построенные по такому экспрессивному принципу, оказались очень живучими. И ещё: такие стихи здорово звучат вслух, со сцены.

        Антология русской поэзии

         Владимир Маяковский

 Товарищу Нетте, пароходу и человеку

 Я недаром вздрогнул.
   Не загробный вздор.
 В порт,
   горящий,
   как расплавленное лето,
 разворачивался
   и входил
   товарищ «Теодор
 Нетте».
 Это – он.
   Я узнаю его.
 В блюдечках–очках спасательных кругов.
 – Здравствуй, Нетте!
   Как я рад, что ты живой
 дымной жизнью труб,
   канатов
   и крюков.
 Подойди сюда!
   Тебе не мелко?
 От Батума,
   чай, котлами покипел…
 Помнишь, Нетте, – 
   в бытность человеком
 ты пивал чаи
   со мною в дипкупе?
 Медлил ты.
   Захрапывали сони.
 Глаз
   кося
   в печати сургуча,
 напролет
   болтал о Ромке Якобсоне
 и смешно потел,
   стихи уча.
 Засыпал к утру.
   Курок
   аж палец свел…
 Суньтеся –   
   кому охота!
 Думал ли,
   что через год всего
 встречусь я
   с тобою –   
   с пароходом.
 За кормой лунища.
   Ну и здорово!
 Залегла,
   просторы надвое порвав.
 Будто навек
   за собой
   из битвы коридоровой
 тянешь след героя,
   светел и кровав.
 В коммунизм из книжки
   верят средне.
 «Мало ли,
   что можно
   в книжке намолоть!»
 А такое  – 
   оживит внезапно «бредни»
 и покажет
   коммунизма
   естество и плоть.
 Мы живем,
   зажатые
   железной клятвой.
 За неё –   
   на крест,
   и пулею чешите:
 это –   
   чтобы в мире
   без России,
   без Латвии,
 жить единым
   человечьим общежитьем.
 В наших жилах –   
   кровь, а не водица.
 Мы идем
   сквозь револьверный лай,
 чтобы,
   умирая,
   воплотиться
 в пароходы,
   в строчки
   и в другие долгие дела.

 Мне бы жить и жить,
   сквозь годы мчась.
 Но в конце хочу –   
   других желаний нету –   
 встретить я хочу
   мой смертный час
 так,
   как встретил смерть
   товарищ Нетте.

 Стихотворение Маяковского, ещё вчера бывшее культовым, сегодня как-то «незаметно» стало одиозным и скандальным. В это трудно поверить, но оно было обязательным для изучения в общеобразовательных школах Советского Союза. Тем не менее, это так. Стихотворение про товарища Нетте советские школьники учили наизусть, и ни одна строка в нём не вызывала у них недоумения. Уже за 10 лет советской власти (стихотворение было написано в 1927 году) сформировались основные идеологические принципы нового государства, и ними патетически оперирует в своём творчестве Владимир Маяковский.

 Перечитывая стихотворение Маяковского, понимаешь, как много воды утекло с тех, советских времён. Осознаёшь, чем именно заменили большевики старую религию. Они ведь тоже предложили людям бессмертие, и тоже – «за примерную жизнь». Больше того, это бессмертие было героическим, и героизм по-советски был верной тропой к славе, как прижизненной, так и посмертной. И Маяковский, лично знакомый с трагически погибшим в поезде Москва – Рига дипкурьером Нетте, воспел его гибель как образцово-показательную для советского человека. Живая жизнь подменяется памятью, и все радуются: «Человек стал пароходом.  Ура, товарищи!». И – нет места элементарной человечности, грусти по поводу ухода хорошего человека. Разве чекист не мог быть хорошим человеком? «Мавр своё дело сделал, мавр может уйти». Долой слёзы! Он жив! Он стал пароходом! Маяковский не удерживается даже от шпильки в адрес уже поверженного православия. Он пишет, что явление парохода – «не загробный вздор».

Прямо сказка! А ведь, пожалуй, здравствующий дипкурьер был нужнее молодой стране, нежели «живой» пароход. Но Нетте погиб в бою – и, значит, должен быть канонизирован как новый советский святой, как мученик. И брутальная смерть Нетте как нельзя лучше послужила его канонизации. То, что в Советском Союзе действовал культ подвига и жертвенности во имя страны – далеко не худшее достояние социалистического общества.

 Мне неоднократно доводилось слышать от бывших коммунистических идеологов, что власть советов, дескать, никогда не была антирусским явлением. Врёте, дорогие товарищи! Послушаем нашего пролетарского поэта. Как замечательно, с чувством, с толком, с расстановкой, говорит Владимир Маяковский о настоящих целях большевиков! «Чтобы в мире без России, без Латвии жить единым человечьим общежитьем». Я подозреваю, что некоторые республики, входившие в состав СССР, и впрямь были готовы поступиться своей национальной принадлежностью во имя будущей «общности». Но только не Россия и даже не Латвия. Эта антинациональная направленность советской идеологии стала миной замедленного действия, взорвавшей империю на куски. Так через поэзию мы начинаем глубже понимать историю.

 Ещё одна очень странная для современных ушей фраза Маяковского – «светел и кровав». Это дурное наследие эпохи «классовой борьбы», когда можно было запросто грохнуть человека за то, что он – «враг народа», да ещё и получить за это награду, при жизни. Сегодня всё это кажется пережитком прошлого, а тогда люди готовы были романтично отдать свою жизнь за новую религию, умевшую превращать людей в «пароходы, строчки и другие долгие дела». Кстати, пароходы оказались делами не столь долгими: сейчас не осталось ни одного парохода, который бы носил имя «Теодор Нетте». Такое вот брутто и отрицательное сальдо…

Из сотен поэтических произведений Владимира Маяковского я вовсе не случайно заговорил именно об этом стихотворении. С ним связано одно из памятных юношеских воспоминаний. В девятом классе средней школы нам задали выучить это стихотворение наизусть. Я не питал особой любви к заучиванию лирики, особенно такой странной по лексике, как стихотворения Маяковского. Не могу сказать, что я «смешно потел», подобно герою великого поэта, корпя над зазубриванием этого большого стихотворения. Но сил и времени на него положил немало! Однако всё оказалось не зря. Меня вызвали к доске. И тут произошло самое невероятное! Меня до сих пор не покидает ощущение, что мутация подросткового голоса произошла у меня непосредственно во время чтения «Товарища Нетте».

Что-то произошло и с нашим, обычно непоседливым, классом. Школьники слушали, затаив дыхание. Я делал с текстом Маяковского всё, что хотел – выдерживал «мхатовские» паузы, разбивал слова по слогам, смещал логические ударения… Внутренне раскрепостился и священнодействовал. Придя домой, я осознал, что нечаянно обнаружил в себе дар чтеца. Мне и сейчас порой хочется прочесть перед публикой это стихотворение. Останавливает одно: каким идиотом я буду выглядеть, призывая слушателей поверить в коммунизм! Но это уже – совершенно другая история.

 …Владимир Маяковский писал в своём стихотворении о том, что хочет закончить свою жизнь так же, как и Теодор Нетте. Фраза оказалась пророческой. Поэт тоже погиб вскоре от револьверной пули. Разница была лишь в том, что курок Маяковский, в отличие от воспетого им красного дипкурьера, спустил сам.