Мальчик и сова

- Ты заблудился? – большая серая сова уселась на длинную, изогнутую ветвь дерева. Большое такое дерево, черное, как и многие в этом лесу. Мальчик оглянулся, вздохнул. Ну, конечно же, сова. Кто еще мог с ним заговорить в такой глуши? Другие встречи остались в далеких снах.
- Нет, - коротко ответил он. Когда заговорила сова, на пару с ее надтреснутым голосом резанул тело мороз. Мальчишка закутался в плащ покрепче. Слава богу, шерстяной. И шарф длинный, как минимум в три оборота можно обмотать вокруг шеи, согреет теплом.
- У тебя есть карта? – продолжала сова.
- Есть.
- Покажешь мне? Знать бы все дороги в этом лесу. Он моя вотчина, а я в нем лесничий.
- Не получится. Я родился вместе с ней. И, видишь ли, я пока довольно безграмотный ребенок, так что вряд ли прочитаю и пятой ее части.
- Так значит, ты все-таки заблудился? – сова взмахнула широкими крыльями, наслаждаясь тем, как неспешно расправляются ее перья, ощетиниваясь твердым ворсом. Крупными хлопьями пошел снег, медленно опускаясь на землю и на каштановые волосы мальчишки.
- Нет, - упрямо повторил мальчик, хотя мог бы признать очевидное. Если не знать главной дороги, все дороги становятся похожими, как тропинки в лесу, по которым можно до бесконечности плутать.
- Вероятно, тебе нужен спутник? – большие снежинки рассыпались мириадами невесомых бриллиантов – это острые перья вспороли тончайший лед – сова уже сидела на плече мальчика.
Птица придирчиво осмотрела юного путешественника:
- Крыльев нет, - вынесла она безжалостный вердикт.
- И не было никогда, - вздохнул ребенок. Бережно коснулся лежащего на груди крыла. Жесткие перья под прикосновением смягчились, а между ворсом растекся серый туман – нет, это всего лишь снег таял под теплой ладошкой.
- Ничего, будем учиться летать так.
- Как так? – недоуменно уставился на сову мальчик. Уж не шутит ли над ним лесной дух?! – Смеешься надо мной? – и обиделся, так и не поняв, на что и почему. – Слезай!
А совы уже и не было на плече, только треснувший, словно кора дерева, голос прозвучал в голове: «Захочешь летать, подумай обо мне». И мальчик подумал, а в следующее мгновение уже разрезал широкими крыльями морозный воздух и уворачивался от деревьев, стремительно преграждающих ему путь, пока не снизил скорость и не утихомирил зашедшееся сумасшедшим ритмом сердце. Теперь можно было еще немного поблуждать, совсем чуть-чуть, уже почти понарошку, ведь зрение изменилось, до пробуждения, чтобы чувствовать крылья, которых у него никогда не было.