Памяти поэта Александра Шаргородского

                Его уже среди нас нет, и он не может
                представить Вам  своё произведение.
                Я сделаю  это  за него. Почему оно меня так взяло за душу?
                Просто прочитайте. Я сам его читаю на встречах с молодыми моряками.

      Той травы по склонам - спорыша, да кашек...
      В небесах - ни тучки, тишь да благодать!
      Батальонный писарь, точит карандашик,
      Скоро похоронки будет заполнять.

      А в Раю, ко времени, кончили с приборкой,
      Санитары-ангелы мыли да скребли.
      Сам главврач-архангел усмехнулся горько:
      "Вот уж пополнение следует с земли".

      К ним без опозданья прибыли ребята,
      Из палат больничных, из огня и тьмы...
      Родом - кто откуда, этот вон с Арбата,
      Тот из-под Воронежа, тот из Бугульмы...

      Ну а здесь заведен распорядок чёткий,
      Всех в единый список, каждый - кто такой?
      В бане хлопцы вымылись, приняли по сотке,
      Закусили плотно, и в койки на покой.

      Лейтенант - к начальству: "Мол, пойми солдата,
      Не могу я бросить там своих ребят,
      Вышли к перекрёстку, на тебе - засада!
      Помогу отбиться, тотчас же назад.

      Но главврач-архангел обрывает сразу:
      "Без тебя решится, раз и навсегда.
      Кто-то отобьётся и придёт на базу,
      Ну, а тот, кто ляжет - попадёт сюда".
 
      А другой тревожится, не пристанет к месту,
      С санитаром курит, просится на Русь:
      "Мне б слетать, утешить бы девочку-невесту.
      Обнять, напоследок, к вечеру вернусь.

      Санитар - солдатику: "Нет, нельзя додому!",
      Обнимает парня за плечо крылом.
      "Знать, твою невесту утешать другому,
      Потоскуешь малость, свыкнется потом".

      А один буянит, всё твердит упрямо:
      "Буду здесь, в дальнейшем, тише чем трава.
      Мне бы, напоследок, повидаться с мамой,
      Подсобить, родимой, поколоть дрова".

      Санитар кивает, молвит глуховато:
      "Отдыхай, покуривай, не жалей табак,
      Может, выйдет помощь ей из военкомата,
      Может, по-соседству, подсобят и так".

      А вон тот обвыкся видно понемногу,
      Херувима ж доктора просит о своём:
      "Мне бы, извиняюсь, очень нужно к Богу,
      Как бы записаться завтра на приём".
 
      Мне б узнать у Бога, где же Правда эта?
      Не найдут, не сыщут вот уж тыщу лет.",
      Херувим кивнул ему на двери кабинета,
      На дверях - табличка, надпись - "Бога - нет".


      Той травы по склонам, спорыша да кашек,
      В небесах - ни тучки, тишь да благодать,
      Батальонный писарь точит карандашик,
      Много похоронок будет заполнять...