Персиянка

Бой стих. Персидские суда пылали,
А хан, бежав, был в битве посрамлён.
На берегу победу отмечали,
Топча остатки вражеских знамён.

Звенели песни у казачьих стругов,
Плач персиянок, суета кругом
И крики похвальбы друг перед другом,
Познавших вкус победы над врагом.

До сотни пленных, пушки и пищали,
Трофеев ценных взято дополна
Забыв про раны, дружно хохотали,
Вкусив победы терпкого  вина.

А Разин шёл к шатрам наложниц хана,
В минуты бегства им забытых див,
Взглянуть на них - красавиц басурмана,
Охотников до баб опередив.

У входа двое евнухов лежали,
Хотевших персиянок уберечь.
Как псы, богатство хана защищали,
Пока не уложила их картечь.

Степан, подумав -«Молодцы, не трусы...»
Откинул полог и остолбенел -
Пахнуло сладким запахом мускуса,
Духами, ароматом  женских тел.

В шелка закутанная персиянка,
Метнулась, в страхе пискнув, в глубь шатра.
У входа, рядом с ним, дрожала мамка,
Как ведьма, безобразна и стара.

--Вот дурища !- сказал он, - Напугалась ? -
И, сдёрнув покрывало, бросил прочь.
Старуха, путая слова, забормотала -
--Что ты творишь, она же хана дочь !

--Уймись, казак с бабёнкой не воюет.
Ты, старая, не бойся и не вой.
Вон бубен, и скажи ей, пусть станцует.-
Ай, хороша ! Спляши передо мной ! -

Но персиянка оттолкнула бубен
И спряталась на мамкиной груди.
Степан, в сердцах ругнулся, сжавши зубы
--Ну ты, шальная ! Ладно, погодим...

Средь казаков уже ходили слухи,
Что дочка хана к ним попалась в плен
--Ты, батька, знал ? --Да, слышал от старухи.
За в плен попавших пустим на обмен.

Хан МенядЫ взамен не поскупится,
Пошлёт за ней, взяв пленников с собой.
И упаси Господь, что с ней случится,
Вы с ней, братва, ни-ни, ни боже мой.

Братва шепталась --Да, вот это баба ,
Привыкла сахар грызть, на мягком спать.
Видал, красавица. Эх, мне бы, кабы...
Куда нам, неча пасти разевать.

--А хан - дурак, что взял её с собою.
Небось, вернёт нам наших казаков.
Раз атаман сказал - обмен устрою,
То сделает, он не бросает слов...

Сам атаман, Зейнабку навещая,
Твердил --Ты слёзы то напрасно льёшь.
Погодь, отец на наших обменяет
И ты до дома, к матке поплывёшь.-

Чтоб МенядЫ не счёл её погибшей
И поспешил на пленных поменять,
Степан купчишек, в Астрахань прибывших,
Просил не медля, хану написать.

Наместник прибыл царский, Вельяминов.
--Ты что, сбесился, Стенька, разумей -
Дочь ханскую содержишь, как скотину,
Забыл, что девка голубых кровей !

Живёт в шатре, в соседстве с казаками.
А вдруг кто тронет … Бают, не тая,
Что ты уже живёшь с ней, Стенька, в сраме,
Что девка - полюбовница твоя ?-

--Тьфу, сатана ! Ты, князь, ополоумел .
Плетёшь невесть что, кто же мог сказать
Тебе такое, кто же надоумил
Меня с ясыркой  этой оболгать !?

Иди, взгляни на жизнь твоей царевны.
Взойди на струг и загляни в шатёр.-
Она, Степана видя ежедневно,
Гостей увидев, подняла свой взор

И робкою улыбкой одарила.
Но видя князя - старика с клюкой,
К ней шедщего, испуганно вскочила,
Прикрывшись атамановой спиной.

--Не бОйсь, кызЫ. Ишь, испугалась, крошка.
Сказал Степан, - боится, что продам.
А приласкаешь - ластится, как кошка,
И любит, чтоб рукой по волосам. -

Шатёр покинув, князь прошёл по стругу.
--Меха, ковры...Ишь, кубок золотой …
--Добыча наша. --Я тебе, как другу
Скажу - ты не поделишься со мной ?

--Чего ж не поделиться, но с условьем ,
Отпишешь хану - пленных казаков
На дочку поменять,  иначе - кровью
Заплатит персиянка. Я - таков !

Пускай подумает. Не то - над девкой,
Потешусь сам и казакам отдам.-
--Срамник ты, Стенька, - князь сказал с издевкой.
--Так я ж мужик ! Пусть хан решает сам.
           *     *     *
Заря погасла в тёмных водах Волги.
Спустилась ночь  и отошла жара
Стан затихал. Однако, кривотолки
Жужжали, словно мухи, у костра.

--Эх, поскорей бы до родного Дона,
В станицах нас давно устали ждать …
-- Покуда батька пленницу не тронул,
Что хан то медлит казаков отдать ?

--А я слыхал - все ночи с ней балует.
--Да может, врут - полно у батьки дел.
Но странно  всё же, хан то в ус не дует...
--И я о том - вдруг он не захотел ?

Степан лежал в шатре, раскинув руки.
Казаки ропщут - крик со всех сторон.
«Сам с персиянкой тешится от скуки,
А нам, братва, давно пора на Дон !»

Вошедший сотник сел, доставши трубку.
--Купцы вернулись, привезли  залог,
Пять тысяч золотом. Немало, за голубку.
--А пленные !? Я зря её берёг ?

--Отдал бы, развязался с ней, заразой...
Пять тысяч всё ж, подумал бы, Степан.
Вон, слышишь крик - «Ясырь повяжем сразу,
И в Волгу с девкой...» Слышишь ? --Я не пьян.

--Утопят девку, и тебе поруха.
Пять тысяч чистоганом - и в реку.
--Чего трепать пустое ? - молвил глухо
Степан, - Молчи, а то башку-то отсеку.
           *     *     *
В заливе волжском звёзды отражались,
От вёсел по воде пошли круги. 
Степан, не руша тишины стараясь,
Грёб к бухте, где во тьме стоят струги.

Ладью причалив к головному стругу,
Вошёл, откинув полог у шатра.
Услышав, мамка вскрикнула в испуге.
--Тсс ! Замолчи и дрыхни до утра...

Старуха вроде бы угомонилась.
Духами пахнет, воздух тёпл, тяжёл.
--Зейнаб, проснись ! Послушай, сделай милость.
Я кое-что сказать тебе пришёл.

Что поутру отправит к воеводе,
А дальше морем поплывёт к отцу.
Вот будет рада и своей свободе,
И тем, что плен её придёт к концу.

Она проснулась и вскочив с постели,
Дрожа, стояла, сникнув головой.
Но вдруг рванулась, и он еле-еле
Успел поймать над самою водой.

Зейнаб кричала что-то, негодуя,
Рвалась, впиваясь пальцами в глаза
И защитить лицо от поцелуев,
От рук, впивающихся в волоса.

Вот туфля спала с маленькой ноги.
Он внёс её в шатёр, обняв руками.
Вдруг кто-то, ухватясь за сапоги,
Свалился грузным телом под ногами.

--Брысь, ведьма, сгинь и убирайся прочь ! -
Степан, ругнувшись, сбросил с ног старуху.
Над ними, в свете звёзд, сгустилась ночь.
--Зейнаб, уймись и спи - шепнул ей в ухо.

А утром дал приказ - колодки снять
С пленённых персов и, связав канатом,
По стругам рассадить  и двинуть вспять,
Чтоб в Астрахани быть перед закатом.

Казаки, чувствуя возврат на Дон
Ясырь старались рассадить, хоть тресни.
Чуть солнце поднялось на небосклон,
Подняли якоря, запели песни.

Сам Разин, пленницу с ладьи приняв,
На струг поднял и на корме устроил.
И, ласково взглянув, рукой обняв,
Шепнул --Ты виновата предо мною.

Не ты ль меня царапала в ночи,
Не ты ли в воду броситься хотела ?
А я везу тебя к отцу...Молчи,
Я - кто? Казак, а ты...Такое дело.

Там, в Астрахани, персов пленных сдам,
С тобой прощусь и с нашими - обратно.
А князь тебя к отцу отправит сам.
Что, радуешься ? Да и мне приятно.

--Раздайся ! К атаману, пропусти ! -
И легкий чёлн, пристав, сравнялся с стругом.
--Чупрыгин Дрон ! О, Господи прости...
И Стенька радостно обнялся с другом.

Тот был в лохмотьях, сильно истощён.
Степан рывком вскочил, чёлн закачался.
--Мой есаул, из плена ! Здравствуй, Дрон.
А где же все ? Как ты сюда добрался ?

Я вижу, надоело наших ждать
Сумели сами выйти из полона ?
Я пленников везу, на вас сменять...-
И поперхнулся, посмотрев на Дрона.

Тот плача, выдавлял обрывки слов.
Навзрыд, со стоном вздрагивали плечи.
--Нет никого... Один...всех казаков
Хан приказал... зарезать ...в тот же вечер.

--А ты как выжил ? - прошептал Степан
--Я, атаман, колодку снять схитрился.
В дерьмо зарывшись, сбёг от басурман.
Ты не гневись, что я живым явился..-

Застыли вёсла в чёлнах казаков.
И смолкли песни на челнах отставших.
Кровь стыла в жилах от звучавших слов,
Склонились головы, крестясь за павших.

Степан сидел, сжав шапку в кулаке.
Лоб потемнел, омывшись в каплях пота.
--Погибли хлопцы, по моей вине...
А нам, живые, предстоит работа...

Поднялся, голос перешёл на крик-
--А этих, что, отдать живыми, значит !?
Слезу смахнувши, головой поник...
--Топить !!! Живыми, всех !! К чертям собачьим...

Не крикнул, а взревел вдруг атаман.
И боли крик разнёсся эхом долгим.
--И не жалей, казаки, басурман,
Топить, до одного, в подарок Волге...

И тишина, как в матушке -степи.
Река, как степь, подёрнулась туманом...
--Ты, батька, кралю первым утопи, -
Раздался голос, - Мы то не отстанем...

И дружный хохот раздался с челнов.
Рёв сотен глоток из людского стада.
Забыв про всё, взорвались сотни ртов -
--А ну-ка, батька, покажи, как надо !!!

А атаман, окинув струги взглядом,
С трудом сглотнув застрявший ком во рту,
Шагнул к Зейнаб, лежавшую с ним рядом,
С упавшим сердцем, словно в пустоту.

Шагнул, как будто бы не понимая,
Что от него хотят десятки глаз,
Словно на казнь свою, не сознавая,
Что дОлжно быть произойти сейчас.

К ней подойдя, дрожащей от испуга,
В лицо не глядя, прошептал -- Прощай…-
И, напружинившись, швырнул со струга,
И прохрипев -- Мать-Волга, принимай...

Всплеск волн, и крик тоскливый оборвался.
Звериный мамкин вопль, и тишина...
Лишь башмачок, упав с ноги, болтался,
Играла с ним блудливая волна.

--А вы что смолкли, дьявольское семя !? -
- Степан кричал, - не смейте их жалеть
За братьев павших мстить настало время,
А как в глаза их вдовам  поглядеть !?

--Хан Менядышка ваших братьев мучил,
Сажал на колья, на куски рубал,
А вы, братва? - Дрон крикнул, - племя сучье,
Топите, как вам батька приказал.

И тотчас словно закипели волны
И в диком вое всплескивали вновь.
--Аллах, Аллах !!! - освобождались чёлны
От  тел канатом связанных врагов.

И в этом гаме, в этом диком вопле,
Дрон подал Разину бокал вина.
--Пей, Тимофеевич, чего развесил сопли ?
--Я не могу. Сам выпей, Сатана .

--И выпью, - Дрон ответил, - за погибших,
За страшной смертью павших христиан.-
Глотнув, добавил голосом осипшим, -
И за твоё здоровье, атаман !
                15 апреля 2013 г.