Москва весенняя

               
На улицах стало тепло, а самым заметным - простор,
Сквозь голые ветки уж греет и спину и плечи.
Сгрудился по кучкам неряшливо вылезший сор,
И день переполнен весною и кажется - он бесконечен.
Он так обаятелен и незлобив этот день,
Что повинуясь извечным весенним законам,
Бросая дела, презирая заботы и лень,
Иду на свиданье, как прежде, к друзьям и знакомым.
Привет, мой приятель, мой старый приятель бульвар,
Я вижу, неплохо ты пережил эту нелегкую зиму.
И млад здесь по-прежнему греет скамейки и стар,
И все ж обесчестили мерзкой рекламой тебя магазины.
А вот и любимый мой добрый приют «Букинист».
Здесь в разные годы и в разную очень погоду,
Хоть мир твой не блещет и даже скорей неказист,
Находят убежище разные очень народы.
И те, что с надеждой упорно ступают на стертый порог,
И те, что на полках стоят, как забытые временем рати,
Находят друг друга в скрещении встречных дорог
И черпают силы в украдких духовных объятьях.
А этот, такой импозантно роскошный фасад
В плену у какой-то вполне криминальной конторы.
Фасаду я рад, но конторам нисколько не рад -
Не лучше идейных теперь безыдейные воры.
Обильно взошли на дерьме, как поганки-грибы,
Загадили вовсе красивостью пошлой столицу.
И впору б ложиться народу простому в гробы,
Кода б не мелькали на улицах нищих и детские лица.
Возносят над ними бутоны своих куполов
Молчащие храмы - России молильные свечи,
И свет их незримый над тьмою заблудших голов,
Над городом блудным, над миром таинствен и вечен.
Трамваи, троллейбусы, автомобили, метро,
Мильонные толпы - все мечется, жадно куда-то стремится.
Сквозь это смятенное чрево, сквозь грязное жизни нутро
История тихой рекой в неизвестность струится.
Внезапной пургою ударит отчаянный ветер и снег
И вновь засияют под солнцем веселые звонкие лужи.
Ты всех принимаешь, но губишь ты тоже ведь всех,
Загадочный город, но видно, такой ты и нужен.
Иду по тебе, повторяя привычный маршрут,
И сердцу от встреч ожидаемых сладко и больно.
И скорбно, что я не юродивый и не блаженный, не шут,
Чтоб крикнуть на площади: - Крови-то, крови довольно!