Душа

Меня лепили грязными снегами
в обочинах "столыпинских" дорог.
Перронами, столбами, фонарями;
портретами, где главный был, как бог!

Голодными, униженными днями
и схватками с понятьями зверья.
Потерянными, мертвыми глазами
охранников границ Небытия.

Цепными псами с лычками на душах;
предательством и подлостью всерьез...
И вороньем, чернеющим, как груши
в январской обнаженности берез.

Цинизмом, отрицанием и верой.
И яростью безумною толпы.
Ночами, порождавшими химеры,
среди которых появлялась Ты.

Примерзшими ступнями на морозе
к рядам таких же брошенных в напасть.
Начальниками душ в глумливой позе
рабов, что над рабом имели власть.

Мне обещали поломать и выжечь!
без права мыслить и любить, как все.
Как многие, я лишь стремился выжить
на крайней и запретной полосе.

Чем чаще по ногам секли дубиной,
тем крылья удлиннялись на спине.
И научили: чтоб не били в спину -
я прижимался крыльями к стене.

Я не искал призвания и доли,
но видит Бог: в архив мой страх подшит:
в конце концов, меня слепили в Волю,
которую и залп не заглушит!