Книга чудес

Нежностью книжника тронута книга чудес.
Благоухают страницы корицей и сдобой.
Но перечтём не о хлебе, насушенном днесь,
не о текущих лепешках, отравленных содой.
Нет! О рокфоре, светящемся сизой слезой,
об уставном соответствии специй посолу.
Празднично брызнет рассыпчатой пеной Праздрой,
и кордамон, салютуя, зависнет над Псоу.
Срам осетрам, прозябающим в сонном садке!
Жги им глаза, отражённая жуть мельхиора!
И трюфелям: не являются ни перед кем
из-под земли, а уже угождают обжорам...
Странно совку в непредвиденном мире сластей,
трудно жевать сочетания букв – постигая
силу филея, полезность травы сельдерей,
возгласы устриц, ранимую плоть расстегая
Проще усвоить: от сердца – хороший коньяк,
чем приготовить уроки: как жрать артишоки.
Вот кон-соме, про-фит-роли. А вот, на полях
почерком ржавым проставлены цены эпохи.
Славлю поваренный текст за его прямоту,
за лапидарность советов хозяйкам нездешним.
Хочется печь и варить. И дарить животу
сладкую жизнь. Но в разумных пределах, конечно.

1991