У края - обними

Пермский край – понятие многозначное. Край - крупная единица административно-территориального деления. Пермский край замыкает Европу с востока.
 А для бесчисленных заключённых и спецпереселенцев  Пермский край стал ещё краем свободы и жизни…
 С севера Пермский край замыкает Чердынский район - бывшая Пермь Великая Чердынь. Там отбывал последние пять лет из своих 15-ти поэт Михаил Сопин.

 Через 12 лет после освобождения он написал:

 Нелюбимое прежде,
 Сегодня так нежно любимое
 Государство далёкое,
 Чёрных лесов окоём.
 Где-то вжался
 В уральскую осень
 Посёлок Глубинное.
 А на трапах
 И стенах
 Живёт отраженье моё.

 Прочитав это, моя знакомая сказала:
 «Никогда не думала, что с любовью можно писать о тюрьме».

 Но всё познаётся в сравнении. Осип Мандельштам прибыл в Чердынь с воли, и уже на следующий день в состоянии временного умопомрачения выбросился из окна второго этажа городской больницы. Михаила сюда доставили из лагеря строгого режима, для него повеяло призраками свободы. Можно было ходить без конвоя (всё равно бежать некуда – вокруг гибельные леса и болота), читать, отсылать и получать письма, писать стихи…

 В Вологде я как-то спросила: хотел бы он побывать в Глубинном – и он ответил: «Да, очень». Но этому не было суждено сбыться. Вот и решила я – пока, как говорится, «могу» – исполнить.

 Поездка в Чердынь оказалась на редкость удачной. Меня сопровождала бывшая коллега по газете «Молодая гвардия», ныне журналистка и преподаватель Пермского госуниверситета Татьяна Черепанова. Мы жили у замечательной женщины, как её здесь называют «фрау Меркель из Чердыни»: Мария Ильинична – из семьи бывших спецпереселенцев Поволжья. Её неумная энергия, истинно немецкое трудолюбие и широта русской души рождали мысли о том, как могло бы расцветать государство, сберегая такой генофонд.

 Нас тепло встречали и в Чердыни, и в небольшом городке Ныробе, где когда-то Борисом Годуновым был брошен в яму и  уничтожен дядя первого русского царя – Михаил Никитич Романов. Мы побывали в миниатюрном, но уникальном Центре Дома Романовых, экспонаты которого в основном изготовили нынешние заключённые: среди них оказалось немало ценных специалистов. Им объяснили, что Михаил Романов – такой же, как они, узник, надо постараться.
 Состоялись встречи, посвящённые Михаилу Сопину – в библиотеке, в школе. Среди публики, в частности, оказались родственники бывших служащих конвоя. Они живо уточняли, где именно сидел поэт… Пункты не совпали, но общение получилось взаимно заинтересованным.

 А вот в Глубинное добраться не удалось. Такого колонии-посёлка давно нет, в прошлом году закрыт узловой пункт Чепец. Помню, в середине прошлого века я летела над этими местами, и под крылом самолёта то и дело проплывали ограждённые вышками-колючкой зоны. Теперь сажать некого, лес вывозить невыгодно, дорог нет. Это рождает своеобразную проблему, о которой не пишут: без работы остаются значительные кадры сотрудников МВД, а вместе с этим лишаются насиженных мест семьи с квартирами-огородами, школами-магазинами... Новые предложения не всегда устраивают. Думаю, это проблема не только Пермского края.

 Через некоторое время после моего отъезда в Чердынской районной газете «Северная звезда» была опубликована статья Людмилы Рожновой «Есть я и ты: у края обними».

 Что показалось в ней ценным?  Прежде всего, добросовестное отношение к материалу. Пожалуй, ВПЕРВЫЕ здесь грамотно описан статус положения заключённого Михаила Сопина: Людмила из этих мест, она, как говорится, «в теме».  В размере газетного листа верно расставлены акценты наших отношений. Когда со статьёй знакомились друзья, они высказали пожелание, чтобы это было в Сети.

 К сожалению, у «Северной звезды» нет своего сайта. Нет страницы на «Прозе.Ру» и Людмилы Рожновой. С согласия автора я размещаю её материал на своей странице.



 ГОСТЬ РЕДАКЦИИ

 Е С Т Ь  Я   И  Т Ы:  У  К Р А Я    О Б Н И М И

 В ЧЕРДЫНИ ПОБЫВАЛА ТАТЬЯНА ПЕТРОВНА СОПИНА, ВДОВА ПОЭТА МИХАИЛА СОПИНА

 Таких женщин в наших «не столь отдаленных местах» называют «заочницы». В циничном мире лагерного начальства к ним отношение циничное и презрительное, такое же, как и к зекам. Увы, редко, очень редко из таких знакомств в зоне появляется доброе продолжение – семья, дети. И сколько надо сил и любви женщине, чтобы отогреть изломанную душу бывшего зека…

 
 Конец 60-х годов. В зонах нашего района уже не было политических заключённых. Их освободили и реабилитировали в ходе правовой хрущёвской реформы. А вот на пересмотр уголовных дел по Сталинскому Указу от 04.06.47 не хватило сил. Миллионы по этому Указу получали огромные сроки за незначительные преступления. Этим заключённым просто автоматически снизили сроки до 15-ти лет.
 В посёлке Глубинный, который был колонией-поселением Чепецкой зоны, отбывал заключение Михаил Сопин, получивший по сталинскому указу 17 лет лагерей за кражу велосипеда. Сколько их, мальчишек военного поколения, выросших без отцов, в холоде и голоде послевоенных лет и получивших 20-летние сроки за порой даже не преступления, а юношеские шалости, стали «лагерной пылью», а освободившиеся так и не смогли найти себя в обществе.
 Возможно, такая жизнь ожидала и Мишу Сопина, но по переписке он познакомился с начинающей пермской журналисткой Татьяной, когда послал свои стихи в редакцию…
 Недавно в Чердынской межпоселенческой библиотеке состоялась встреча с Татьяной Петровной.
 - Я приехала в Чердынь, потому что давно хотела познакомить жителей района с поэтом Михаилом Сопиным, членом Союза писателей России. А писать он начал в зоне, писал и на поселении в Глубинном. Получается, Михаил и ваш поэт тоже.
 Имя Михаила Сопина и для сотрудников библиотеки, и для собравшихся на литературный вечер стало открытием. Но особым открытием стала сама Татьяна Петровна. Про таких говорят: «Муза поэта». Она сначала была его «заочницей», потом его единственной любовью и женой, матерью его сыновей, литературным критиком и редактором. А после смерти мужа продолжает сохранять память о нём, занимается популяризацией творчества. Михаила нет в живых уже почти 10 лет. В рассказе же Татьяны Петровны он живой, сложный, мечущийся  в своем восприятии жизни, болезненно ищущий и от того особо ею любимый…
 68-ой год. Молодая журналистка, получив командировку, едет в зону на свидание с зеком. Конечно, такая тема – лагерный быт! Только вот не материал она привезла, вернувшись из Глубинного, а стихи Михаила - убористо, в два столбца записанные в общих тетрадях, и смятение в сердце, которое называется ЛЮБОВЬ.
 До конца срока Михаилу оставалось почти года, и три года Татьяна ездила к нему на свиданки. Жила этими встречами. После смерти мужа Татьяна написала очерк воспоминаний. Он называется «Луний глаз». Вот строки из него:
 «Он мог провожать меня только до поезда, состоявшего из двух мини-вагончиков. Поезд всегда опаздывал, и мы могли ходить в его ожидании и час, и два. Ходили вдоль полотна узкоколейки…
 Там зимним вечером мы увидели «Луний глаз». Полная луна проглядывала через как бы «сощуренные», освещённые той же луной, тяжёлые тучи.
 Миша прочитал:
 Гуляет ветер,
 Зол, колюч,
 Сметает,
 Землю всю объемля.
 И луний глаз
 Сквозь веки туч
 Глядит задумчиво на землю...
 Иногда ему надо было спешить на работу, а поезд все не появлялся. Мы были вынуждены расставаться раньше. Он говорил, что пойдет не оглядываясь («Есть такая примета, чтобы встретиться снова»), и всегда это выполнял. А я смотрела вслед – он действительно не оглядывался… Я провожала его взглядом, пока он окончательно не скрывался в темноте или метели. А потом поднимала глаза к небу и отыскивала «луний» глаз…».
 Из зоны Татьяна привозила стихи Михаила, пыталась пристроить их в издательства, но пронзительные, острые и «неудобные» мысли поэта интереса у редакторов не вызывали. Зато расходились в самиздате!
 Когда Михаил освободился, то приехал к Татьяне в Пермь. Вот она - долгожданная свобода! Но к ней надо ещё привыкнуть, и оказалось, что вне зоны она не такая, какой виделась.
 Я хотел бы забыться
 От всего и от всех,
 Я хотел бы забиться
 В березняк, словно снег...
 Татьяна говорит об этом времени так: «Мы с Михаилом были выходцами из разных миров. И, конечно, не всё сразу я могла принять у него я, а он – у меня. Но… Я полюбила его сразу. Слишком высоко взята была планка, чтобы потом позволить себе опуститься. У Михаила есть размышление, которое мне очень нравится: «Когда двое женятся, они думают, что создают семью, но это не так. Они только сажают деревце, которое ещё предстоит выращивать. Его надо поливать, но обязательно вместе. А если это деревце постоянно выдергивать и пытаться воткнуть снова, ничего не получится, оно засохнет…».
 В Перми Михаил мучился невостребованностью. Поддерживала и вселяла силы только Татьяна. И вместе с мужем радовалась, когда напутствие дал Виктор Астафьев:
 «…Во всем чувствуется поэт, то есть человек, Богом отправленный в мир выражать свои мысли и чувства посредством стона, а не потому, что захотел стать поэтом. Поэт – он невольник, он с рождения обречён, и тут уж ничего не поделать никому… Готовьтесь к трудной доле современного советского поэта. Всем самостоятельно мыслящим людям, и литераторам в частности, живется у нас нелегко. Желаю Вам удачи. Ваш В.Астафьев».
 Виктор Астафьев позвал Сопиных в Сибирь, обещал поддержку. Но почти одновременно  отозвался и известный литературный критик В.В. Кожинов, к которому Михаил обратился однажды в отчаянии. Он предложил Сопиным переехать в Вологду, где в то время выросла сильная писательская организация. Ради мужа Татьяна сразу же согласилась на переезд, бросив работу в престижной областной газете, поехав в неизвестность, точно так же, как когда-то поехала к Михаилу в зону.
 В 1985 году в Архангельске вышел его первый сборник «Предвестный свет», затем в разных издательствах сборники «Судьбы моей поле», «Смещение», «Обугленные веком»; «Молитвы времени разлома», «Свобода – тягостная ноша». В 1991 году Михаил Сопин стал членом Союза писателей России.
 А Татьяна всё это время была для мужа и редактором, и критиком, и слушателем. Работала в небольших вологодских газетах, воспитывала двоих сыновей и практически содержала семью. Ну, какие заработки могли быть у поэта при мини-тиражах, да ещё в лихие 90-е? Конечно, Татьяна Петровна никогда об этом не говорит, но это и так понятно.
 Михаил умер 11 мая 2004 года.
 Через месяц после его смерти Татьяна Петровна, разбирая вещи из больницы, нашла обрывок газеты, на котором сбоку было написано:
 Позывные мои -
 Бесконечно благодарю!
 Ты молитвы мои
 Допусти к твоему алтарю.
 Обними -
 Можно мысленно...
 Не отторгай, что я делаю.
 Подложи мне ладони
 Под усталую голову белую.
 Позднее она скажет: «Многое я стала понимать и принимать уже после его смерти. Как удалось сохранить лицо? – благодаря поэзии. Слово спасло его в лагере и не давало погибнуть потом…». Не только слово, но и любовь  замечательной, стойкой женщины, которой Михаил посвятил много своих стихов.
 Живи. Тепло души храни,
 И знай, что, уходя в дорогу,
 Я пережил
 Святые дни
 Благодаря
 Тебе
 И Богу.
 …Я листаю уникальную книгу Михаила и Татьяны Сопиных – «Пока живешь, душа, - люби!..». Книга издана в Чикаго при поддержке и финансировании нашей бывшей соотечественницы. Стихи Михаила - как исповедь человека, очень искренняя и очень тяжёлая. К каждой из глав - предисловия Татьяны, которые помогают не только лучше понять поэта, но и осмыслить собственную жизнь.
 Людмила РОЖНОВА.

 ***
 ВРЕЗКА В ТЕКСТ
 Михаил Сопин родился в 1931 году в селе Ломном Курской области. Отец – испытатель танков на Харьковском танковом заводе, в 1937 году был арестован, через несколько месяцев выпущен и почти сразу умер от скоротечного распада легких. Мать – рабочая.
 Пережил оккупацию в Ломном, по которому проходил вал Курской битвы – «Огненной дуги». Посильно оказывал помощь выходившим из окружения в 1941-1942 годах. У него на руках умер младший брат, погибали друзья. Принимал участие в боях в армии генерала К.С.Москаленко. Дошел до Потсдама. Впечатления этих лет преследовали Михаила всю жизнь.
 В послевоенный период трудился в колхозе, окончил ремесленное училище, работал на заводе токарем.
 В первый раз был арестован за хранение оружия в 1951 году, отбывал на строительстве Волго-Дона. Вторично – по Сталинскому Указу от 04.06.47. Срок в 15 лет отбывал в пермских северных лагерях.
 В лагере окончил заочно десятилетку. Там же, в лагерях, начал всерьез писать стихи.
 По отбытии срока переехал в Пермь. Трудился сантехником, имел семью, двух сыновей. Но его не печатали.  Переехал в Вологду, где получил поддержку местной писательской организации.
 В 1985 году вышел его первый сборник.
 Умер 11 мая 2004 года. Похоронен в Вологде.

 ПРИМЕЧАНИЕ:
 На основе книги «Пока живёшь душа, люби!..» (Humanite for Chernobyl: Lulu, 2006) при поддержке Департамента культуры и охраны объектов культурного наследия Вологодской области, в 2011 году впервые в России издана Поэтическая биография Михаила Сопина – «Спелый дождь».
   
Посмотреть

http://permlive.uitv.ru/2013/03/0603-1600-education.html - Пермская жизнь, Интернет-студия