Золотой лев. Интеллектуальная пьеса в двух актах

Китай, Пекин. Апрель нулевых годов. В России Движения уже почти нет. Снега в городе-герое, столице Китая нет тоже и в помине, всюду цветут вишневые деревья, белым, красным, розовым. Смежная двухкомнатная малогабаритная квартира на седьмом этаже. Это общежитие для иностранных студентов Пекинского государственного университета Бэйда, район Хайдянь, улица И Хэ Юань, 5; метро еще нет. Большая комната, дверь в другую открыта, налево выход. На окне нет стекла, его пропили или продали за долги, занавеска поднята, скручена в виде полотенца и заткнута за сравнительно дешевый карниз. Все пыльное.

КИТАЯНКА сидит на жесткой односпальной кровати ГРАНТА лицом ко входу, ее ноги достают до пола. Она начинает ими качать. Кровать застелена тонким синим шерстяным солдатским одеялом с белыми полосами и заправлена достаточно хорошо, подушка плоская. Чуть справа от окна и ближе к двери стоит старый лакированный стол из светлого дерева, на нем фотография кого-то ушедшего через поколение от сегодняшнего времени человека, мужчины в серой шинели, довольно большая и раскрытая книга, «Книга Сумерек», написанная особым сумеречным языком, а также деревянный стакан для письменных принадлежностей, тоже с коричневым блеском, цветом темнее.

ГРАНТ минут пять назад вошел через открытую дверь и стоит напротив КИТАЯНКИ. ГРАНТ в высоких начищенных ботфортах черного цвета с блестящими старинными пряжками, усами, саблей в серебряных ножнах и без шляпы (по желанию режиссера на нем во время постановки спектакля возможно жабо), именно так он ходил по столице Китая, гулял, отдыхая от учеб и тревог. КИТАЯНКА — стройная, с длинными каштановыми вьющимися волосами и в маленьких деревянных ботинках наподобие голландских. Они надеты на довольно толстые полосатые шерстяные носки, в которых преобладают яркие синие и желтые цвета. Где она их купила – не знает никто. Она жива и свежа, но она уже не девочка, что понятно. Кто был у нее первым, не знает никто.

КИТАЯНКА и ГРАНТ смотрят друг на друга. Освещение – естественное, стабильное. Но не ярко.

Первый акт

ГРАНТ (шепотом, тихонько): Китаянка, мы с тобой на ты?
КИТАЯНКА (тоже тихо): Да.
ГРАНТ (берет ее за руку и садится на  кровать у окна рядом): Меня зовут Грант. Во цзяо Гэ Лань Тхэ. Это старинное армянское имя. Что оно значит, я не знаю. В Англии это имя с шотландским корнями. Если у тебя такое имя, ты бессмертный, highlander, горец. Грантом был мой дед. И его дед был Грантом!
КИТАЯНКА: А у меня есть русское имя. Меня зовут Оля.

ГРАНТ вздыхает, ему хочется, чтобы все было иначе. Зачем тут в Пекине русские имена? Исправление имен как у конфуцианцев? Это паранойя.

ОЛЯ (встает, пристально смотрит на него, немного взволнованно): Я знаю.

Она значительно ниже ГРАНТА.

ГРАНТ (быстро): Мэттью — это то, что ты прислала в ссылке, выложенное видео. Там была надпись по-английски — «Мэттью, где ты?» Я так понял. Я не Мэттью, я Грант.
ОЛЯ не отвечает.
ГРАНТ (Встает): Время. (Смотрит на Олю, пристально. Оля замечает, что, на самом деле, у него тоже китайские глаза. Он только с виду европеец, а внутри как Брюс Ли. Либрюс, так было модно говорить в 90-х годах.) А у нас вся жизнь виртуальная. Мы все черные гости, ;;, просто не хотим — из Матрицы, привыкли так. Так привыкли. (Он кашляет, и ей заметно, что у него туберкулез.) А на самом деле никакого лабиринта – нет! На самом деле, оно не разделялось, никогда. Мы все истории в хрустальном шаре.

ОЛЯ молчит.
ГРАНТ (кланяется): Оля, дуй буци, извините, мне пора. Ждут-с!
ОЛЯ (быстро): Да, конечно, конечно, иди! (Видно, она любит его. Китаянка быстро, одним движением руки бросает на пол цветок орхидеи. Звучит тихая неясная музыка, похожая на арфу.)

ОЛЯ протягивает ему руку, ГРАНТ наклоняется, одним касанием целует ее, потом выбрасывает ноги вперед наподобие ножниц, встает, быстро поворачивается и выходит из комнаты. ОЛЯ по-турецки садится на кровать, смотрит в окно на бледное синее небо. Цвет неба начинает постепенно сгущаться. Комнатa внезапно становится залита ярким светом, подобным тысяче солнц. На небе появляется месяц десятого дня лунного календаря. Лабиринт исчезает, и Одно становится — Всем.

Акт второй

На сцену входит буддийский монах и посередине зала, в который превращается комната общежития, ставит золотую статую китайского снежного льва (мальчика, без ребенка, но с мячом; такие парные львы встречают коррумпированных чиновников у входа в дорогие московские азиатские рестораны), и десять бронзовых зеркал. Видно, как одно зеркало отражает другое, мальчик-лев появляется везде; лап и мячей, которые он прижимает к полу, тысячи, тысячи, и так до бесконечности. Монах изящно подает КИТАЯНКЕ_ОЛЕ бронзовую чашу, и она начинает так же красиво пить львиное молоко. У нее наступает Просветление.

Звучат стихи:

Веки сжимались, и снег, что упорно был белым,
Красным от крови моей становился в разлуке.

За окном бегут мальчишки-газетчики и кричат, разбрасывая листовки:

— Установка нового пароля!   Установка нового пароля! Код установки нового пароля EC5F7CD25194AAAF! Имя пользователя: ГРАНТ ГРАНТОВ!