Глава седьмая

Привёз «Бориса Годунова» -
У Соболевского на ужин
Я ту трагедию читал.
Читал у Вяземского тоже,
У Баратынского при встрече,
В своей гостинице – друзьям.
И в октябре, числом «12» -
У Веневитинова в доме,
В большом собрании людей.
«Кривоколенный переулок»,
В тот день ты мне принёс отраду –
Ты вдохновение принёс!
Юнцам, чей светоч – Ломоносов,
Затем – Державин и Херасков,
Которых знали наизусть,
Читал напевно «Годунова»,
По декламации французской –
Вот образ чтения стихов.
И, наконец, моя фигура –
Ведь это Пушкин, свет России! –
Столь неприметною была:
Жреца высокого искусства
Нашли все средненького роста,
А человечек «в три вершка»
Гостям увиделся вертлявым -
Той обезьянкой на верёвке,
Что на гулянье я видал.
Предстал с густыми волосами,
Что на концах собой курчавы:
Бесспорно – шевелюра льва!
Я был без всяких притязаний,
C живыми быстрыми глазами,
C приятным голосом души,
Что тихо в голову вливался,
Оберегал от катастрофы
И к солнцу мира приводил –
К любви возвышенного бога,
Что нам открылась в человеке:
Таков неписаный закон!
Читал я в чёрном сюртуке
И был к тому в жилете чёрном,
Который наглухо закрыт
(Повязан галстук был небрежно)…
Читал трагедию, как слышал,
И представлял, как видел сам,
И к удивлению любого
Звучал в стенах народный говор –
Не высокопарный слог богов.
Проста, ясна, обыкновенна
Была средь публики московской
Та поэтическая речь:
Она собой околдовала,
Собой навек очаровала –
Сейчас никто дышать не смел…
Явленья первые спокойно
Опали, лишь недоуменье
Мелькнуло тенью на гостях –
Мои ребята потерялись.
Но дальше лица оживились
(Возращена былая жизнь) –
Увидел каждый Иоанна,
Кто был в народе прозван Грозным,
Как он в Кириллов монастырь
Входил неверными шагами,
Как говорил с ним мудрый Пимен
И открывал секрет любви.
Услышал каждый звук молитвы –
В кругу то иноки молились:
«Господь, покой его душе,
Такой страдающей и бурной,
Да ниспошли, грехи прощая!»
От слов моих бросало в жар,
Других – в озноб в прогретом доме,
И волоса вставали дыбом –
Молчать уже не стало сил!
Здесь кто-то вскрикнет, кто-то вскочит
Из бедных слушателей. Верно,
Всех проняла судьба героев,
И каждый жил той давней жизнью,
И в каждый ум она вошла.
Одни молчали перед бурей,
Другие громко восклицали,
Не дожидаясь бури той.
«То тень меня усыновила!» -
Лишь самозванец мой изрёк,
Как всё собранье зашумело,
Как встали с мест в порыве страстном,
Чтоб защитить Русь от беды…
Минуло чтение, молчанье
Среди гостей вдруг воцарилось,
А после бросились ко мне.
Пошли объятья, шум, веселье,
Полились слёзы, поздравленья –
Так дайте чаши поскорей!
И тут шампанское явилось,
Одушевился декламатор –
Смотрел тепло на молодёжь.
Она отцов своих достойна,
Достойны будущей России –
Смешалось «эвон», «эвое»!
Я начал сам читать о Стеньке –
Разгульный Разин всех затронул,
Как он на лодке выплывал…
«У Лукоморья дуб зелёный…» -
Я прочитал в одно дыханье,
Потом о планах рассказал,
К чему стремится Самозванец,
О палаче, который шутит
С простым народом возле плах
Пред тем, как Шуйского низложат…
Поведал также о сюжете,
Где к самозванцу Мнишек шла…
И рассказал, как эту сцену,
Легко придумав на прогулке,
Домой вернувшись, позабыл,
О чём немного сожалею…
Но, тем не менее, творенье –
Моя трагедия - живёт!
Какое это было утро:
Я благодарю тебя, Создатель, -
Мою страну благослови! 


Душанбе, Таджикистан,
08.04. 2013.