кричащее

пожалуй,слишком много пустоты
своей посеял я в глубинах тьмы невозмутимой,
как омут. Но умыто
лицо и в тишине я слышу хриплое дыханье
не услышу боле голос твой зыбкий,звонкий,
как снежинки об асфальт стучат неслышно зимнею пургой,
гонимы ветром,волею,судьбой,они забыты, не воспеты, смертны,
они как бабочки,но менее заметны,они как море,только взаперти
своею формы,острой,как игла,но к сожалению,легко доступной телу,
как ты,любовь моя,так тянешься к теплу,но лишь коснувшись,
загораешься и возвращаешься ты к пеплу.
потухнешь постепенно и ты,мой друг,моя любовь,мой грех,
мой гнев,моя печаль,вся жизнь моя,и даже больше жизни,
вся смерть моя,покуда она есть,покуда есть во мне та тьма,
в которой жизни нет,которая,подобно очагу всех бед,заставит оглядеться снова,
бросая долгий воспаленный взор и на тебя, и на твои оковы,
и на постель и на печальный двор,и на друзей твоих,не ощутивших крова,
но оказавшихся в крови,твоей,моей ли,может быть,мы оба-
виновники такого торжества,где нет ни пищи,ни питья,но злоба.
Безвольна злость твоя слезами на глазах,слезою на моих устах
и кровью на моих-твоих запястьях.