Глава четвёртая

И в Кремль доставили Поэта,
Меня небритого с дороги,
С дорожной пылью на плечах.
Сошлись певец и самодержец –
Одни в просторном кабинете
Большого Чудова дворца.
Людей терзал осенний холод,
А я стоял спиной к камину
И разговаривал с царём
(Сидел тот в кресле чуть поодаль,
Не зная, как вести беседу,
Стучал нервозно по столу).
Стремясь согреть озябши ноги,
К столу я тихо прислонился
И без стесненья тотчас сел.
Царь недовольно отвернулся,
Но после злился откровенно:
«Нельзя с поэтом добрым быть!»
Душевной встречи не случилось,
Аудиенция тянулась –
Прошло уж больше двух часов.
Мне было скучно, царь сердился,
Стучал ногтём по табакерке,
А я в лицо ему смотрел.
Вот Николай спросить изволил:
«Случись тебе быть в Петербурге,
На площадь, Пушкин, ты б пришёл?»
На это я ответил честно,
Увидев, царь невольно вздрогнул:
«О, государь мой, непременно –
Мои друзья пошли на площадь,
И я от  них бы не отстал!
Моё отсутствие в ту пору
(Тогда был выслан из столицы)
От палачей спасло меня!»
Тут Николай, ответ услышав,
Поднялся с кресла и заметил:
«Ты подурачился? Шабаш!
Когда войдёшь, мой друг, в рассудок,
С тобой мы ссориться не будем,
Но станешь вирши присылать –
Тебе я стану первый цензор,
И буду сам вести опеку
Над вдохновением твоим!..»
Когда ж вернулся я в изгнанье,
Послал Языкову надежды:
«Коль первый цензор – Николай,
То «Годунова» скоро тиснем!
А то без дела вовсе киснем -
Уже заела эта глушь!»
Увы, друзья, но «Годунова»
Царь разрешил пустить в изданье,
Как пять годков с тех пор прошло...
Найдя  в царе полусвободу,
Ярмом опека обернулась
И стала грудь мою теснить.
Как тень прошла пустая встреча -
Скажу известными словами
Шенье, идущего на казнь:
"Ты презрел мощного злодея,
Твой светоч, грозно пламенея,
Жестоким светом озарил
Совет правителей бесславных –
Сих палачей самодержавных
Твой бич настигнул и казнил..."

Душанбе, Таджикистан,
06.04. 2013