Город и поэт

И пусть мы существуем, дышим,
Но всякий ли живет по-настоящему?
Наш Город тихо шепчет с крыши
Вопросы одному пропащему:

"Считаешь ли секунды до утра,
Когда туман, лишь сон твой потревожив,
Ругается и злится, что луна
Со свода синего никак уйти не может?

Имеешь правило ли ты для жизни
И поливаешь ли соцветие идей?
И хочешь ли дожить до мудрой мысли
И умереть в кругу своих детей?

Стремление должно быть в человеке,
Не то подобен он запечной мыши.
И это мнение Моё навеки",-
Таков был шепот с старой медной крыши.

Но отвечал пропащий в пустоту:
"Стремленье вверх-есть риск тотчас разбиться,
А старость всем приносит слепоту,
Я думаю, что лучше в юность спиться,
Чем умирать на солнечном свету."

И Город словно в злости задрожал:
"Как смеешь говорить ты легкодумно?
Как смеешь ты тушить в душе пожар,
Ведь ты же славный малый, умный...

Мне жаль тебя, пропащий человек.
Твой взор так пуст, как пусто бело поле.
Но хочется мне дать тебе совет:
Друг мой, очнись, проснись от боли.

В душе своей ты разожги огонь.
Неужто ты по глупой своей воле
Запустишь в душу лганья вонь?
Ведь ты не хочешь жить так боле."

Но человек стоит в вранье своем упорно.
Его волненье распаляет дрожь,
И на секунду он задумался, бесспорно,
Но снова выдал свою ложь:

"На мне клеймо, родился я поэтом,
Приписано мне раньше всех сгореть.
Я проживу недолго в мире этом.
И нет, не смей меня жалеть"

"Какой же ты поэт?",-смеется Город,-
"Ведь ты не отличишь хвалу и лесть,
В твоей душе я вижу только холод,
В ней даже камни с мокрой грязью есть"

"Я так запутался, что право я не знаю
Куда податься, где себя найти
Не смейся ты",-сказал поэт скрывая,
Что умереть боится от тоски.

"За маскою великого поэта
Я сам внушил себе, что должен повторить
Судьбу писателя, известного для света,
Я сам себя хотел ведь загубить"

"Как быстро скачет мнение, друг мой,-
Все также шепчет Город с старых крыш.
"Теперь ступай, ступай же ты домой,
А завтра снова встретимся мы в тишь"

Вот так стремительно иссякнул разговор,
Поэт ушел, не получив ответы.
А Город счастлив будто пойман вор,
Ведь он почти раскрыл судьбу поэта.