Глава вторая

«Прочёл ли ты, мой брат, Руслана,
А с ним – Людмилу? Вот забава!
Какой бездельник написал?!
Тот человек прозваньем Пушкин,
И хоть в Коллегии сам служит –
Дай вспомнить! – иностранных дел,
Он отличается талантом
(Едино, не по Сеньке – шапка)
И знает цену он себе!» -
Так император всероссийский
За чашкой кофе на рассвете
У Николая вопрошал,
Когда тот был великим князем
И, слыша слово Александра,
Недоброй завистью дышал.
Как место занял на престоле,
Развеял силу декабристов
И россиянам наказал:
«Пока храню дыханье жизни,
Сей революции в России
И на пороге не бывать!»
Так обозначил самодержец,
Дав клятву подлого тирана,
Чья власть возникла на костях.
Но чтоб не слыть в умах злодеем,
А человеком просвещённым,
К себе Поэта пригласил,
Стремясь исправить положенье,
Найти желая примиренья
Со всей землёй в его лице.
Вот хитроумный царедворец
И деспотичности блюститель,
Сам Бенкендорф внушил царю:
«Талантлив Пушкин сей, бесспорно, -
Хоть шалопай, но всё ж опасен.
Так мы должны перо направить
И глас его речей бунтарских
В желанном нами направленье,
Где будет выгода видна!»
И Николай тут внял совету:
Не врёт, каналья, шеф жандармов,
Как будто в воду он смотрел
И вывел мудрость деспотии:
Коль ест бычок из царских рук,
Царю не страшен сей бычок!
А Николай – актёр исправный –
С листа сыграет добродетель
И, если надо, пожурит.
Так по следам того восстанья
Средь осуждённых декабристов
Старался в душу залезать,
И в доверительной беседе
Царю спешили те открыться,
И тот записывал в тетрадь
Сердечный стук людей несчастных,
Твердил в слезах, что  их прощает,
И повелел затем казнить...
Он победил врагов Отчизны,
От смуты он страну избавил –
Саму Россию сохранил!
«Ужель поэт меня пугает,
И всё про всё на свете знает
Тот кучерявый арлекин?
Постой, постой же, африканец,
Тебе я встречу приготовил,
Чтоб остудить твой гневный пыл!
Об этом знает вся Россия,
Что друг Онегина несчастен –
Нет личной жизни у него;
Что беден он, играет в карты,
Желая тем долги исправить,
И снова делает долги.
Так должен быть он благодарным
Царям, что выслали в деревню, -
От разорения спасли!
И так агенты доносили,
Как Пушкин в северной столице
Стал не по чину поступать;
Что наш поэт, не зная меры,
В своих никчемных безделушках
Заносчив больно, дерзок стал;
От неурядиц пьёт обильно,
Ведёт беспутный образ жизни,
И в этом – гордость россиян?!
Я ж окружу его заботой
И дам достойную работу –
Гарант империи не врёт!
Как император всё исправлю,
Войду во все его огрехи
И стану я родным отцом!» -
Так думал деспот у камина –
Сидел он в кресле, наклонившись
И грея руки у огня.
А я, тем временем, на тройке
К Москве катился ближе, ближе
И въехал в осень на возке.
Я принял твёрдое решенье
При всех условиях престола
Держать достоинство своё.
Пусть беден я, но независим,
А, значит, истина случится,
И счастье будет у меня!
Я знаю место в той России,
Что ждёт меня и просто любит
За лиру честную мою...
Писал мне Вяземский однажды,
Что Пушкин – собственность народа;
И тёзка, ревностный Бестужев,
Прозвал Праксителем* меня;
И то отрадно, что Рылеев
Назвал парнасским чудотворцем
И чародеем всех времён...
Душе сегодня одиноко –
Мой друг казнён, и дух мятежный
Взывает к мщенью за него!
 
*  Пракситель – знаменитый ваятель древней Эллады.

Душанбе, Таджикистан,
01-04.04. 2013