Апрелиада. венок сонетов

Фото Автора.

1
Ну ладно, дождь. А то вселенский холод,
и крона нервов так обнажена,
что не спасает ни посланье на...
ни блеск идей, ни вопль трубы походной.

Ржавеет вечер... Ржавая струна
исходит хрипом в обновленном хоре...
Свяжите, тополя, платок пуховый
для музыки, что истиной больна!

Казалось, что весна необратима
и в позапрошлом косность и рутина
со щупальцами страха по пятам...

Что ж, нацепив январские погоны,
ступают ледяные легионы –
и ладно бы по чувствам – по цветам?!

2
И ладно бы по чувствам – по цветам
прошлась потрава «зоной оцепленья»...
Поставить беззащитность на колени
простого проще – в назиданье нам,

нелепому, иному поколенью,
что на лице общественном как шрам...
Рождать шедевры с кровью пополам
положено по щучьему веленью!

А очередь в бессмертье и в ОВИР
почти сравнялась. И трепещет мир
при виде двух трагических потоков...

...Ты помнишь? Разбегались по местам
актерами одной игры жестокой:
Апрель шкатулку приоткрыл, а там...

3
Апрель шкатулку приоткрыл – а там
сама неисчислимость всяких всячин,
и даже выход из судьбы собачьей,
и даже вход в непокоренный храм! –

Но прежде надо сгрызть замок висячий...
...Ты помнишь? Не сподобились скотам:
в творьбе осанны красным лоскутам
нас не было, как нет с копейки сдачи.

И где теперь то вешнее меню?
Наива с легковерьем не виню –
от глупости никто не застрахован.

Полуапрель Апрелем стать не смог.
Достались тем, кто все же сгрыз замок,
души остуда и борея хохот.

4
Души остуда и борея хохот
Навязывают игры в «депрессанс»,
в «облом», в «лазейку», в «предпоследний шанс»
под телесериал «Совет Верховный»...

И без толку звенит небес фаянс,
сливая муть. Внизу с ума не сходят,
когда на «ретро» курс ретиво холят...
...А медиум все длит и длит сеанс –

экстрему лечит, очереди, стрессы,
болезни века, истерию прессы
и прочий зуд старушек, жен, путан...

Смотрю, как обнял сына флаг трехцветный, –
но сколько можно с лирой против ветра?!
Да, пессимизм присущ голодным ртам.

5
Да, пессимизм присущ голодным ртам, –
речь не о колбасе – о хлебе слова,
засохшем под прилавками былого...
И вдруг – бараном к новым воротам

допущен всяк, от робкого до злого,
пошел на сувенир цензуры штамп,
и зябко указующим перстам
прислуживать владельцам безголовым...

Каких еще свобод вам – полный шик!
Торопится, однако, временщик
поэзию приткнуть к разделу «хобби»...

Не потому ль при виде сытых лиц
кураторов провинций и столиц
слоновье нечто тянет к сердцу хобот?

6
Слоновье нечто тянет к сердцу хобот –
бесплотное, большое, но не страх, –
то плавает в кладбищенских крестах,
то льнет к спине в подземном переходе...

И можно не спешить на всех парах,
когда в окно стучится прут ольховый...
В каком апреле призрак бездуховья
смахнет с манжеты рукописей прах?..

Чем подбирать случайную поживу
аплодисментов жиденьких и лживых,
писать бы снова в стол – да нет стола.

Клешнями впившись в дерево сухое,
на ярмарке надежд пирует мгла,
и полночь на рассвете не уходит...

7
И полночь на рассвете не уходит,
и в зеркале противно и темно...
Я лучше о любви... Там тоже дно
шкатулки... И такое же лихое 

бурлило действо... Даже не одно...
И чем недостижимей, тем греховней
порхали мысли в лоне лопуховом,
почти случалось что-то с кем-то, но...

Скопцы, намеки, склоки, ливни, дали
разбрасывали, били, охлаждали –
доныне врозь, судьбы не скоротав...

Похоже, что Амур бессилен в зоне,
где чавкают бровастые газоны
и крик ворон как никогда картав.

8
И крик ворон как никогда картав –
и как нигде. Наследственность эпохи?
Что листьев подмороженные вздохи,
когда похолоданья минотавр

шестую часть весны почти угрохал!
А то, что уцелело, – по сортам,
по полочкам, по клеткам, по смертям
стремится рассовать. О, жизнь-Солоха!

Всех чертовщин предвидеть не берусь
очередных – на то она и Русь...
От нищеты на злате изнываем,

и превращаем в идола свинец,
и миру объявляем наконец:
«Весны измятый лик неузнаваем!»

9
Весны измятый лик неузнаваем,
но снова недовольны те, кто мял:
им этот полигон ничтожно мал,
к тому же Запад глотки разевает...

На что намеки – на лесоповал?
В трех соснах бродит дикость грозовая,
кого недораздели – разувают,
не помня, кто приказы отдавал...

В краю, где ложь и лозунги на ужин, –
хоть голяком! – но пояса потуже...
В карманах под присмотром толстяка

отчаянье все чаще завывает...
Не будет мира до тех пор, пока
в живое забивает ветер сваи.

10
В живое забивает ветер сваи,
а Муза у кошмара на краю
напрасно ищет светлую струю,
когда здесь только темные сливают.

...А помнишь? Нам внушали, что в раю
совсем не рай: ни шахты, ни трамвая,
ни памятников там не открывают,
ни прочей кутерьмы в одном строю

не ведают, не чувствуют, не знают...
Ну разве это жизнь, когда иная?
То ли у нас – героики обоз!

Воюй и пой! А тех, кто не согласен,
ждут не дождутся средь родных балясин
на выбор: небыль, шок, анабиоз.

11
На выбор: небыль, шок, анабиоз
предложены и мне – расклад судьбины,
нелюбящих пасьянс для нелюбимой,
«и все на благо тех, кто гол и бос», –

как мне сказал один идейный лбина.
Что выбрано? Потребность диких лоз
без меры пить небесный купорос
да откровенность вызревшей рябины.

Но бдит лакей. Он прав наверняка,
коль тянется бездарная рука
извлечь досье, изъеденное молью...

И снова самозванейшая знать
сей факт никак не хочет признавать:
иссякло время лиры подневольной!

12
Иссякло время лиры подневольной,
да вот беда: то струн в продаже нет,
то дека превращается в скелет,
а мастера ушли на колокольни...

О, дефицит! Чахоточный поэт
уже давно отвык от роли сольной:
на поиск типографии подпольной
истрачен голос и остаток лет...

Бледнеют Геркуланум и Помпеи,
когда огонь бумажной эпопеи
коварно поглощает самиздат...

Не светит и не греет срез продольный
апрельских чар – остывшая звезда...
Найти б еще пространство, где не больно.

13
Найти б еще пространство, где не больно
всему и всем, весне и мастерам...
А хрен тебе! В эфире по утрам
черт ногу сломит от вестей убойных.

О, лидерство по производству драм!
Трещат по швам семейные альбомы,
и просьбы расставаться полюбовно
куда скромней воззваний к топорам...

...Ты помнишь пионерскую закваску? –
На отдых – по кровям Новочеркасска,
вдоль окон, продырявленных насквозь...

Мы, видимо, иного не достойны,
чем участь на пристрелянных просторах
влачить существованье на авось.

14
Влачить существованье на авось
однажды надоест. Давно пора бы!
Навряд ли возродится облик рабий,
и форма бытия с душою врозь.

Придумает потомок свой кораблик...
Дай Бог ему не рухнуть в наш навоз,
не воскресить коммуну, паровоз
и в судный час не наступить на грабли.

В него я верю: пращур стал не тот,
вкусив полусвобод дегтярный мед
и наших кислых строк вино сухое...

С похолоданьем каждым все ясней:
вся жуть в разгадке, для чего весне
ну ладно, дождь, – а то вселенский холод...

15
Ну ладно, дождь. А то вселенский холод...
И ладно бы по чувствам – по цветам...
Апрель шкатулку приоткрыл, а там –
души остуда и борея хохот.

Да, пессимизм присущ голодным ртам.
Слоновье нечто тянет к сердцу хобот,
и полночь на рассвете не уходит,
и крик ворон как никогда картав...

Весны измятый лик неузнаваем:
в живое забивает ветер сваи,
на выбор: небыль, шок, анабиоз...

Иссякло время лиры подневольной?
Найти б еще пространство, где не больно
влачить существованье на авось.

1990